Советская поэзия. Том первый.

Намерясь разработать ряд вопросов, Надеясь истину в скитаньях обрести, По белу свету брел Философ. Брел, брел — и сбился вдруг с пути: Хотел к деревне выйти напрямки, А вышел к берегу реки. Ну надо ж этакой случиться неудаче! Видны дома, дымки видны. Доносится и запах — не иначе Пекут блины (Был к запахам в тот миг Философ чуток, Поскольку голодал уж больше суток), Но вот беда: И там и сям — вода. В какую сторону здесь ближе к переходу?… Тут окунул Философ палец в воду И с мыслью: «Не прошляпить бы блины», — Стал стаскивать штаны. Разделся. Но себе мыслитель верен! В штанах он или без штанов, — Порассуждать всегда готов: «Плыть или же не плыть?… Конечно, я намерен Постичь умом любую глубину, Однако здесь вода… мутна и неприятна. Допустим, я в нее нырну, Но вынырну ль обратно? Нет, эта глубь, по видимости всей, Не для философов, а лишь для карасей!..» Раздумий цепь была бы длинной, Но тут раздался рев ослиный: Невдалеке Осел трусил к реке. Вот спрыгнул в воду он и храбро — на середку (Где речка, надо думать, глубока), Там промочил водицей глотку И ну хвостом кропить бока… Философ, онемев, глядит недоуменно: Так вот какая здесь река! Вся глубина — Ослу лишь по колено. С произведеньем встретившись туманным, Его сравнить подчас мы склонны с океаном, Хоть не от глуби в нем не видим дна, А оттого, что там — лишь муть одна.