Том 5. Детский остров.

* * *

Выбежал Игорь из будки, – в самом деле на берегу пруда пудель, лохматый черный друг, смотрит на пустую лодку и взволнованно лает. Увидал мальчика на острове да так и залился визгливой флейтой в собачьей истерике:

– И-и-и! Ай-яй! И!

Ужасно взволновалась собака: как мальчик на остров попал? Почему пустая лодка по воде плавает? Как помочь?

А мальчик руками машет, свистит, зовет.

Бултыхнулся пудель в воду, что тут долго думать, – и поплыл, фыркая, к острову. Лапами загребает, голову вверх задрал.

Приплыл, встряхнулся и прямо к Игорю на грудь. Водой всего обрызгал, в нос лизнул, в ухо лизнул, – радуется. А Игорь и вдвое рад:

– Цезарь! Умница… Ну, теперь я не один на острове, ты у меня вместо Пятницы будешь.

Что за Пятница? Пудель Цезарь ведь Робинзона не читал, откуда же ему знать?

Обшарил Цезарь все углы, кролики глупые под кусты забились, дрожат, не понимают, что умный пудель их обижать не станет.

Что дальше делать? Смотрит собака на лодку, на мальчика, зовет с собой домой. Да как доберешься? На спину к Цезарю сесть? Нельзя, – мальчик ведь потяжелей собаки.

И придумал Игорь, – беда всему научит. Вырвал из записной книжки страничку и написал крупными буквами письмо садовнику:

«Шер Жибер! Совэ муа, силь ву пле. Же сюи сюр лиль!»[3].

Показал собаке записку, показал ей на берег и привязал записку над головой пуделя к ошейнику.

– Ступай, ступай в воду! Беги к Жиберу и отдай ему записку…

Пудель понял, взвизгнул, лизнул снова Игоря в губы – не бойся, мол, все исполню – и в воду, только брызги веером полетели. Доплыл, встряхнулся и исчез в парке.