Том 5. Детский остров.

* * *

Под мокрым поредевшим липовым навесом он скользнул в калитку и попал в огороженный с четырех сторон двор. В будке радостно завизжал шершавый, волчьей масти, приятель. Из круглой дыры высунул морду Цезарь и дружески осклабился. Он в дурную погоду нередко навещал цепную собаку, спал с ней на соломе, приносил ей лакомство – куриные косточки.

Игорь присел на чурбан у будки, погладил две теплые морды, пощекотал за ушами. Собаки поняли, что мальчик неспроста к ним пришел, большой пес, словно спрашивая, в чем дело, положил на детское плечо лапу, пудель ткнулся носом в грудь.

– Уезжаем… А вы остаетесь… Ведите себя хорошо. Задушевные больные тут у вас будут, косточек будет много оставаться. Не ссорьтесь. А я к вам зимой из Парижа непременно приеду. И русской чайной колбасы привезу. Спущу тебя с цепи, будем по всему парку втроем, задрав хвосты, прыгать…

Собаки поняли и жалобно поскулили.

– Ничего, ничего… Я еще к вам два раза прощаться приду: завтра и послезавтра…

Игорь встал, рассеянно волоча по плитам двора свои сабо, прошел в прачечную, скормил больному, кашлявшему индюку мокрый бисквит и нырнул в теплый, полутемный сарай к корове.

Добродушная мадам Лизет повернула к знакомому мальчику морду, сверкнув негритянским белком.

С собаками Игорь говорил по-русски. С коровой по-французски, потому что она с русскими жильцами редко встречалась и языка их не понимала.

– Здравствуй, мушка. Осень, ничего не поделаешь, а мы уезжаем. Пожалуйста, не бодай Цезаря, когда он к тебе приходит, веди себя прилично и давай молока, сколько полагается. Постой, постой… Ведь это же невежливо, Лизет!..

Корова нетерпеливо толкнула Игоря в плечо и замычала.

Мальчик принес ее любимое лакомство: круто посоленный ломоть русского черного хлеба. До этого лета она и не знала, что на свете такие вкусные вещи есть.

– Больше нет. Завтра опять приду, мушка. До свиданья.

Корова шумно вздохнула. Игорь прошел мимо равнодушно шагавшего вокруг липы петуха с пестрым генеральским плюмажем на хвосте. С петухом он не простился, неинтересная птица, детей не любит, гладить себя не позволяет. Кивнул головой торчавшим из будки собачьим мордам и под меленьким бодрым дождем, дышавшим тонкой водяной пылью в глаза и в щеки, быстро помчался по набухшей дорожке к пруду.