Кладбище домашних животных.

* * *

— Что ты хочешь? — спросила Речел, уставившись на Луиса, остолбенев от удивления.

Было четверть десятого. Элли уже уложили в кровать. Речел приняла еще одну таблетку валлиума, чтобы разогнать ощущение, оставшееся у нее после поминок («поминки» — еще одно дурацкое слово, похожее на «часы посещения»); она выглядела ошеломленной, но вела себя спокойно, с тех пор как Луис приехал из Бангора… казалось, теперь она всегда будет в таком состоянии.

— Вернись в Чикаго с матерью и отцом, — спокойно повторил Луис. — Они уезжают завтра. Если ты позвонишь им прямо сейчас, а потом перезвонишь в аэропорт, то вполне вероятно улетишь вместе с ними на одном самолете.

— Луис, ты что, с ума сошел? Это после того, что произошло у тебя с моим отцом…

Луис почувствовал, что говорит намного бойчее, чем следовало. Его охватило некое, странное возбуждение. Словно защитник в футболе, он получил мяч, и должен был провести его ярдов семьдесят, играя и не выпуская его. Луис никогда не был хорошим лгуном, и он не распланировал все детали, но сейчас, когда он рассказывал правдоподобную ложь, полуправду, заранее придуманные объяснения лились потоком.

— Драка — одна из причин, по которой я хотел бы, чтобы ты и Элли отправились с твоими родителями в Чикаго. В этот раз мы должны залатать эту рану, Речел. Я это знаю… чувствую это… эти «часы посещения»… Когда драка началась…

— Но поездка в Чикаго… я не думаю, что это — хорошая идея, Луис. Ты нам нужен. И мы тебе нужны, — Речел с сомнением смерила взглядом своего мужа. — Наконец, я надеюсь, что ты нуждаешься во мне. И никто из нас в любом…

— ..В любом случае не должен оставаться здесь, — уверенно заявил Луис. Он почувствовал, как отступают его страхи. — Я рад, что вы нуждаетесь во мне, и я нуждаюсь в вас — в тебе и Элли. Но прямо сейчас это проклятое… проклятое место не для вас. Гадж еще где-то в этом доме… Для тебя и для меня, во всяком случае. Если вы останетесь здесь, это повредит Элли, я так думаю.

Он увидел болезненный блеск в глазах Речел и понял, что сильно обидел ее. Луису стало стыдно за такую дешевую победу. Во всех книгах, которые он читал, говорилось о том, что если кто-то умирает, все свидетели этого стараются как можно дальше уехать от этого места… словно поддаваясь какому-то импульсу, который уводит их с опасного курса, который может лишить их сомнительной прелести реальности, не дать прочувствовать все случившееся до конца. Книги говорили: для того, чтобы забыть, лучше всего уехать куда-нибудь, и не возвращаться в свой дом, пока горе не превратится в воспоминание. Но на самом деле Луис просто не смел проводить эксперименты с трупом Гаджа, пока его родные не уехали. Он хотел отделаться от них, по крайней мере на время…

— Я знаю, — проговорила Речел. — Это так… но ты же останешься здесь. Я чуть сума не сошла, пока ты ездил в Бангор… словно пропала часть моей души… пустота… а потом я нашла под кроватью четыре мачбоксовских автомобиля… они словно ждали его возвращения… ты же знаешь, как он играл с ними… — она стала растягивать слова, но голос ее не ломался. Слезы потекли по ее щекам. — И тогда я приняла вторую таблетку валлиума, потому что снова начала плакать… а по телевизору эта е… я мыльная опера… помоги мне, Луис! Ты должен нам помочь!

Он поддержал ее за локоть. Поддерживать за локоть — это у Луиса всегда хорошо получалось, но он чувствовал себя обманщиком. Он снова и снова возвращался к тому, чтобы повернуть создавшуюся ситуацию себе на пользу. «Все хорошо, парень. Все в порядке… Хей-хо! То ли еще будет?».

— На сколько ты хочешь, чтобы мы уехали? — заплакала Речел. — Будет ли конец? Если бы только я могла вернуть его, Луис, клянусь, я бы лучше смотрела за ним! Этого бы никогда не случилось, а все потому, что тот водитель ехал чересчур быстро, и я не успела… мы… не знаю, может, это обидно, но это правда. Я снова и снова возвращаюсь к этим событиям. Ведь его же на части разорвало, Луис, я не могу успокоиться даже когда засыпаю: во сне я вижу это снова и снова. Вижу, как он выбегает на дорогу… я кричу ему…

— Ш-ш-ш, — только и сказал Луис. — Речел, ш-ш-ш! Она прижалась к груди Луиса заплаканным лицом.

— И не важно, пусть он даже стал бы плохим, Луис. Только бы вернуть его… пусть бы грузовик проехал минутой раньше… Мисси Дандридж позвонила, когда я плакала… и сказала, что в «Американце» прочитала: водитель грузовика пытался покончить с собой.

— Что?

— Он пытался повеситься в гараже. Он был в шоке и глубокой депрессии, по крайней мере, так написано…

— Е… твою мать! Этим же он ничего не исправит, — рассердившись, проговорил Луис, и его голос прозвучал как-то отрешенно. Он почувствовал холодок, прокатившийся вдоль позвоночника. «Это место имеет определенную силу, Луис… оно и раньше было полно силы, и ты помог ему снова наполниться силой». — Мой мальчик мертв, а шофера отпустили под залог, и он, почувствовав депрессию, попытался совершить самоубийство, когда у него на девяносто дней отобрали водительские права — просто хорошенько шлепнули по рукам…

— Мисси сказала, что в Эллсведе все все обо всех знают. И шофер не напился. Он не наглотался наркотиков. Он же не делал ничего плохого, просто, проезжая через Ладлоу, чересчур сильно надавил педаль газа. Потом он сам говорил, что не знает, почему так сделал. Итак, снова, снова и снова…

…Чересчур сильно надавил на педаль газа.

Место набирало силу…

Луис отогнал эти мысли. Он нежно сжал запястье жены.

— Позвони своим родителям. Сделай это. Не нужно, чтоб ты и Элли торчали тут еще один день.

— Никуда не поеду без тебя, — сказала она, — Луис, я хочу, чтобы мы… мне нужно, чтобы мы были вместе.

— Я приеду через три дня… самое большое через четыре, — если все пойдет нормально, Речел и Элли смогут вернуться сюда через сорок восемь часов. — Я должен доделать все дела и, наконец, оформить отпуск в университете. Я не стану задерживаться, только договорюсь об отпуске, к тому же я не хочу, чтобы Саррендра оставался… Пока нас не будет, за домом присмотрит Джад, но я хочу отключить электричество и отопление. Тут тогда воцарится холод.

— Школа Элли…

— Черт возьми! Какие-то три недели! Они поймут, что у нас такие вот семейные обстоятельства. А начальство легко оформит мне отпуск. Все устроится…

— Луис?

Он замолчал.

— Что?

— Что ты скрываешь от меня?

— Ничего, — он посмотрел на Речел открыто, честно. — Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Разве нет?

— Нет, конечно, нет.

— Ничего, пустяки. Я сейчас позвоню родителям, раз ты этого хочешь…

— Да, — проговорил Луис, и эти слова звоном отозвались у него в голове.

— Так, может, даже будет и лучше… для Элли, — Речел посмотрела на него. Тусклые красные от валлиума, глаза. — Ты выглядишь лихорадочно возбужденным, Луис. Так, словно ты что-то задумал.

Она подошла к телефону и позвонила в гостиницу, где остановились ее родители, до того, как Луис смог ответить.