Кладбище домашних животных.
ГЛАВА 31.
Новый год прошел. Вера Элли в Санта Клауса вспыхнула с новой силой… на время, конечно… с помощью следов в камине. Гадж все время заявлял о своем присутствии, то и дело останавливаясь, чтобы пожевать особенно вкусно выглядевшие куски оберточной бумаги. В этом году оба ребенка решили, что коробки лучше игрушек.
Первого зашли Крандоллы и принесли эг-ног note 17 и Луис поймал себя на том, что мысленно изучает Норму. Она выглядела бледной и какой-то еще более прозрачной, чем раньше. Если бы се увидела бабушка Луиса, она сказала бы, что Норма начала «слабеть», а это, возможно, не такое уж плохое слово, чтобы описать произошедшие с Нормой перемены. Ее руки, такие пухлые и изуродованные артритом, сразу покрылись темными, старческими пятнами. Волосы казались еще более жидкими. Крандоллы отправились домой около десяти вечера, и Криды вместе посмотрели на Нью-Йорк по телевизору. Это был тот, последний раз, когда Норма была у них дома.
Большая часть каникул оказалась грязной и дождливой, но Луис был рад оттепели, хотя погода стояла мрачная и гнетущая. Луис работал дома: делал книжные полки и шкаф для посуды Речел, модель «Порше» у себя в кабинете лично для себя. Когда 23 января кончились рождественские каникулы, Луис был счастлив вернуться в университет.
Наконец началась эпидемия гриппа… серьезная эпидемия в общежитии через неделю после начала семестра. У Луиса оказалось забот полон рот. Он обнаружил, что работает по десять, иногда по двенадцать часов и приезжает домой словно избитый… но работа не тяготила его.
Чары оттепели развеялись 29 января. И выдалась холодненькая неделька. Термометр не поднимался выше минус двадцати. Как-то утром Луис осматривал, как срасталась сломанная рука одного молодого человека, который надеялся (бесплодно, по мнению Луиса), что сможет играть в баскетбол летом, когда одна из практиканток, заглянув в комнату, сказала, что Луиса к телефону.
Луис из бокса прошел в свой кабинет. Речел плакала в трубку, и Луис почувствовал настоящую тревогу. «Элли, — подумал он. — Она упала с санок и сломала руку… или пробила себе череп…» Луис с тревогой подумал о безумных наездниках на туботтане.
— С детьми все в порядке? — спросил он.
— Да, да, — заплакала Речел еще громче. — Не с детьми. С Нормой, Луис. С Нормой Крандолл. Сегодня утром она умерла. Около восьми часов, скорее всего сразу после завтрака, так сказал Джад. Он зашел посмотреть, дома ли ты, и я ответила ему, что ты ушел полчаса назад. Ox… ox, Луи, он выглядел таким потерянным, таким удивленным… таким старым… Слава богу, Элли уже уехала, а Гадж слишком мал, чтобы понимать, что случилось..
Луис нахмурился. Злясь на то, что все так плохо складывается, он обнаружил, что думает о Речел, пытаясь не думать о том, что Смерть снова здесь. Смерть — тайна, ужас, и надо хранить ее подальше от детей, совсем спрятать ее от детей — таким путем пошли викторианские джентльмены и дамы. Еще они верили, что правда о сексуальных отношениях должна храниться подальше от детей.
— Боже, — только и сказал он. — Сердце?
— Не знаю, — ответила Речел. Она больше не плакала, но хрипела и задыхалась по-прежнему. — Ты сможешь приехать, Луис? Ты же его друг, и, я думаю, ты нужен ему.
Ты — его друг.
«Ладно, пусть так, — подумал Луис, слегка удивленно. — Я никогда не стремился выбрать себе в приятели восьмидесятилетнего старика, но догадываюсь, что все именно так и получилось». А теперь вещи назвали своими именами и теперь все станут считать их друзьями. Осознав это, Луис понял, что Джад давно знал об этом, задолго до того, как это понял Луис. Джад стоял рядом с ним вопреки тому, что происходило, вопреки мыши, вопреки вороне. И Луис почувствовал, что в вопросе с Черчем старик поступил совершенно верно… или, по крайней мере, он проявил максимум участия. Теперь Луис должен тоже сделать для Джада, что сможет. И даже если это означает сидеть рядом со Смертью, рядом с его мертвой женой, Луис сделает это.
— Я уже еду, — ответил он Речел и встал с кресла.