Кладбище домашних животных.

* * *

Некоторое время Луис и Голдмен просто изучали друг друга. Луис опасался, что начнется реприза о моем сыне, но ничего подобного не случилось. Голдмен удовлетворился тем, что пожал руку Луису и тихо поздоровался, растерянным взгляд ом наградил он своего зятя, и Луис понял, что этот человек уже с утра изрядно выпил.

Они поднялись на эскалаторе и присели в зале ожидания, почти не разговаривая. Дора Голдмен, нервничая, теребила в руках роман Эрика Йонга, но так и не открыла его. Она по-прежнему немного нервно поглядывала на фотографию, которую держала в руках Элли.

Луис спросил дочь, не хочет ли она прогуляться с ним к киоску, выбрать что-нибудь почитать, чтоб ей было не скучно на борту самолета.

Элли задумчиво посмотрела на отца. Луису это не понравилось. Он разнервничался.

— Тебе будет хорошо с дедушкой и бабушкой, — сказал он, когда они немного отошли.

— Да, — согласилась девочка. — Папочка, а я не стану как ленивый офицер? Анди Пасиока рассказывал о ленивом офицере и о том, как тот ходил в школу шкиперов…

— Не волнуйтесь об этом, — сказал отец. — Я позабочусь о школе, так что ты потом без всяких проблем перейдешь во второй класс.

— Я на это рассчитываю, — серьезно заметила Элли. — Я никогда не училась во втором классе, только в первом. Я не знаю, как это: учиться во втором классе. И, наверное, там будут задавать домашние задания?

— Все будет хорошо.

— Папа, а тебе наплевать на деда? Луис уставился на дочь.

— Почему во всем мире именно у меня… ты думаешь, я не люблю деда?

Элли пожала плечами, словно это не так уж сильно и интересовало ее.

— Когда ты говоришь с ним, ты выглядишь так, словно тебе на него плевать.

— Элли, нехорошо так говорить.

— Извини.

Она наградила отца странным, обреченным взглядом, а потом повернулась к рядам книг: Марсер Майер, Мориц Сендак, Ричард Скорри, Беатрис Поттер и другие известные имена, в том числе доктор Сеусс. «Как эти детские писатели все понимают? Откуда они так много знают о детях? Что знает Элли? Какое это влияние на нее оказывает? Элли, что ты прячешь за маской, надетой сейчас на твое бледное, маленькое личико? Плевать на него… о. Господи!».

— Могу я взять это, папочка! — девочка держала в руках книгу доктора Сеусса и еще одну книгу, которую Луис последний раз видел в раннем детстве, — историю о Маленьком Черном Самбо и о том, как в один прекрасный день тигры приобрели свои полоски.

«Я думал, они уже не издают эти книги», — ошеломленно подумал Луис.

— Да, — ответил он дочери, и они встали в очередь в кассу. — Твой дед не хорошо относимся друг к другу, — сказал он и подумал об истории, которую рассказала ему его мать: если женщина по-настоящему хочет, она «находит» ребенка. Он вспомнил, как глупо и опрометчиво пообещал себе, что никогда не будет врать собственным детям. За последние несколько дней он превратился в опытного лжеца, он сам это чувствовал, но он не хотел думать об этом сейчас.

— Угу, — только и сказала Элли и замолчала. Это молчание показалось Луису очень тяжелым. Чтобы разрушить его, он спросил:

— Как ты думаешь, тебе будет хорошо в Чикаго?

— Нет.

— Нет? Почему нет?

Она снова печально посмотрела на него.

— Я боюсь.

Луис положил руку ей наголову.

— Боишься? Дорогая, ты раньше не боялась летать, ведь так?

— Я не самолета боюсь, — ответила девочка. — Ты же знаешь, чего я боюсь, папа. Я видела во сне, что мы были на кладбище, на похоронах Гаджа… открыли гроб, а он — пустой. Потом, во сне, я перенеслась домой, заглянула в колыбель Гаджа, а она тоже оказалась пустой… но такой грязной!

«Лазарь шагнул вперед…».

Впервые за много месяцев Луис вспомнил предупреждение мертвого Паскова… сон, после которого у него оказались грязные ноги… простыни оказались в грязи и сосновых иглах.

Волосы на затылке Луиса встали дыбом.

— Такие сны бывают, — проговорил Луис. Голос его звучал почти нормально. — Но они пройдут.

— Я хочу, чтобы ты улетел с нами, — сказала девочка, — или чтоб мы остались тут. Может, мы останемся, пап? Пожалуйста! Я не хочу, чтобы мы летели с бабушкой и дедушкой… я хочу вернуться в школу. Ладно?

— Вернешься, но немного погодя, Элли, — сказал он. — Я обещаю, — он сглотнул. — Вот я улажу тут некоторые дела, а потом присоединюсь к вам. Тогда мы решим, что делать дальше.

Он использовал аргумент, который был в стиле раздраженной Элли. Такой поворот дел мог бы обрадовать девочку, если бы она в этом что-то понимала. Но ответом ему была только пугающая тишина. Луис хотел поподробнее расспросить дочь о ее снах, но не посмел. Элли всегда говорила ему больше, чем он рассчитывал услышать.