Мертвые души.

К ГЛАВЕ XI.

Наконец герой наш думал о том и о сем, начиная иногда и позабываться, закрывать иногда глаза, [Далее начато: с очень прият<ной> и не без] склонять голову свою на угол подушки. [Далее начато: Воспользовавшись] Автор очень рад, признается. Теперь, наконец, на свободе можно поговорить несколько обстоятельнее о нашем герое, [Далее начато: потому что автор] ибо до сих пор, нужно признаться, всё мешали. [ибо до сих пор как-то всегда мешали то городские были, то покупки. ] Автор сомневается [душевно], чтобы избранный им герой[Далее начато: понравился большинству?>] мог понравиться читателям, а особенно дамам, потому что дамы <требуют?> чтобы герой был непременно совершенен, совершенен во всех частях: и физически и нравственно, — без пятнышка, как говорится. Автор даже предвидит уже заранее, что и самая наружность героя, [некото<рая>] полнота и средние лета будут очень не по вкусу им и они, отворотившись, даже скажут: фи, такой гадкой! Но как бы ни хотелось мне быть вежливым, на этот раз никак не могу взять в герои добродетельного человека. [Далее начато: а. Он и сам даже не знает почему, как; б. Автор точно должен признаться] Да если, впрочем, сказать правду, то всё, что относится к перу, бумаге и чернилу, он до сих пор еще ничего не производил по внушению дамскому, и даже если дама облокотится на письменное бюро, и то уж он чувствует какую<-то> маленькую неловкость. А впрочем, если сказать напрямик, то он не имеет обыкновения смотреть по сторонам, когда пишет. Если и подымет глаза, то разве только на висящие перед ним на стене портреты Шекспира, Ариоста, Фильдинга, Сервантеса, Пушкина, отразивших природу таковою, как она была, а не каковою угодно некоторым, чтобы была.

Итак, добродетельного человека на этот раз взять нельзя, [добродетельного человека никак не могу взять] и по весьма законной причине: нужно ему, бедному, дать, наконец, отдых. Что ни говори, а ведь мы его запрягли, как коня какого-нибудь: [какого только] пошел, да пошел, только знай помахиваем кнутом да похлестываем. Немудрено, что, наконец, изморили его так, что он похож бог знает на что: ребра да кожа, и тени нет добродетельного человека. Нет, пора, наконец, припречь и подлеца.