Мертвые души.

ВАРИАНТЫ.

Зачем же изображать бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни, выкапывая людей из глуши, из отдаленных закоулков государства?

А. выставлять на показ бедность нашей жизни и наше грустное несовершенство;

Б. изображать ~ нашей жизни и выставлять на показ наше грустное несовершенство.

Что ж делать, если уже такого свойства сочинитель и, заболев собственным несовершенством, уже и не может изображать он ничего другого, как только бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни, выкапывая людей из глуши, из отдаленных закоулков государства.

Если такого свойства сочинитель и так уже заболел он сам своим несовершенством и так уже устроен [Над строкой карандашом: и дан уже ему такого устройства] талант его, чтобы изображать ему [Вместо “изображать ему” над строкой вписано: выставлять ему на показ] бедность нашей жизни.

Как бы ~ покрытыми, как мерлушками, молодым кустарником, подымавшимся от срубленных дерев, то, наконец, темными гущами леса, каким-то чудом еще уцелевшими от топора.

На тысячу с лишком верст неслись, извиваясь, горные возвышенья. Точно как бы исполинской вал какой-то бесконечной крепости возвышались они над равнинами то желтоватым отломом [Сверху приписано: а. высились они горным желтым песчаноглинистым отломом; б. крепости с наугольниками и бойницами. Высились они над песчано-глинистыми отломами; в. крепости с наугольниками и бойницами. Высились они над равнинами то известковато-глинистым отломом] в виде стены, с промоинами и рытвинами, то зеленой кругловидной выпуклиной, [то лазоревая зеленой выпуклиной] покрытой.

Великолепно возносились они над бесконечными пространствами равнин, то отломами, в виде отвесных стен, известковато-глинистого свойства, исчерченных проточинами и рытвинами, то миловидно круглившимися зелеными выпуклинами, покрытыми, как мерлушками, молодым кустарником, подымавшимся от срубленных дерев, то, наконец, темными гущами леса, каким-то чудом еще уцелевшими от топора.

А. темным лесом, еще уцелевшим;

Б. темнея темным лесом, еще уцелевшим;

В. густо темнея темным лесом, еще уцелевшим.

Река, то верная своим берегам, давала вместе с ними колена и повороты, то отлучалась прочь в луга, затем, чтобы, извившись там в несколько извивов, блеснуть, как огонь перед солнцем, скрыться в рощи берез, осин и ольх и выбежать оттуда в торжестве, в сопровождении мостов, мельниц и плотин, как бы гонявшихся за нею на всяком повороте.

А. Река, верная своим высоким берегам, давала вместе с ними углы и колена по всему пространству, но иногда уходила от них;

Б. Река, верная своим берегам, эти возвышения были ее берега, давала вместе с ними колена. Иногда вдруг от них отлучалась.

В одном месте ~ вечное солнце.

В одном месте крутой бок возвышений воздымался выше прочих и весь от низу до верху убирался в зелень [в зеленые кудри] столпившихся густо дерев. Тут было всё вместе: [На полях карандашом: неровность положенья гористого оврага. Тут собрались вместе дуб, клен] в клен, и груша, и низкорослый ракитник, и чилига, и березка, и ель, и рябина, опутанная хмелем. Тут же вместе мелькали красные крышки господских строений, коньки и гребни сзади скрывшихся изб и верхняя надстройка господского дома, а над всей этой кучей дерев и крыш старинная церковь возносила своих пять играющих верхушек. На всех их были золотые прорезные кресты, золотыми прорезными цепями прикрепленные [Сверху приписано: прутьями <?>] к куполам, так что издали сверкало как бы на воздухе ни к чему не прикрепленное, висевшее [издали как бы висело на воздухе сверкавшее] золото. И вся эта куча дерев, крыш, вместе с церковью, опрокинувшись верхушками вниз, отдавалась в реке, где картинно-безобразные старые ивы, одни, стоя у берегов, другие совсем в воде, [Далее было: казалось, как бы рассматривали] опустивши туда и ветви, и листья, точно как бы рассматривали это изображенье, которым не могли налюбоваться во всё продолженье своей многолетней жизни. [а. опустивши туда и ветви и листья, точно как бы рассматривали это изображенье, которым не могли налюбоваться, только [им] мешала им склизкая бодяга с плававшими ярко-зелеными и желтыми кувшинчиками; б. опустивши туда и ветви и листья, опутанные склизкой бодягой, плававшей по воде вместе с желтыми кувшинчиками, точно как рассматривали это чудное изображение. ].

Вид был очень недурен, но вид сверху вниз, с надстройки дома на равнины и отдаленья, был еще лучше.

Равнодушно не мог выстоять на балконе никакой гость и посетитель. У него захватывало в груди, и он мог только произнесть: “Господи, как здесь просторно!” Пространства открывались без конца. За лугами, усеянными рощами и водяными мельницами, зеленели и синели густые леса, как моря или туман, далеко разливавшийся. За лесами, сквозь мглистый воздух, желтели пески. За песками уже на отдаленном небосклоне лежали гребнем меловые горы, блиставшие ослепительной белизной даже и в ненастное время, как бы освещало их вечное солнце.

По ослепительной белизне их у подошв их местами мелькали как бы дымившиеся туманно-сизые пятна.

Вид<нелись>

Кто ж был жилец и владетель этой деревни, к которой, как к неприступной крепости, нельзя было и подъехать отсюда, а нужно было подъезжать с другой стороны, где врассыпку дубы встречали приветливо гостя, расставляя широко распростертые ветви, как дружеские объятья…

Встречали приветливо подъезжавшего гостя, распростирая развесистые ветви.

Кто ж был жилец и владетель этой ~ церковь, блиставшую золотом крестов и золотыми прорезными узорами висевших в воздухе цепей?

После “блиставшую золотом” начато: звоном <?>

Кто ж он, что ж он, каких качеств, каких свойств человек?

Приписано карандашом: Что ж он такое, какого роду человек, каких качеств.

Беспристрастно же сказать — он не был дурной человек, — он просто коптитель неба.

После “он не был” начато: существо.

Впрочем, вот на выдержку день из его жизни, совершенно похожий на все другие, и пусть из него судит читатель сам, какой у него был характер и как его жизнь соответствовала окружавшим его красотам.

И как эта жизнь.

Родятся ли уже такие характеры, или потом образуются, как порождение печальных обстоятельств, сурово обстанавливающих человека?

А. Начато карандашом: после;

Б. уже образуются потом.

Вместо ответа на это, лучше рассказать историю его воспитания и детства.

Вот лучше вместо этого рассказать.

Вместо ответа на это, лучше рассказать историю его воспитания и детства.

После “и детства” начато: и пусть читатель выводит.

Казалось, ~ внутри человека.

Директором училища, в которое попал он, был человек, [Далее начато: необыкнов<енный>] несмотря на всякие странности и причуды, далеко не глупой. [Далее начато: а. Сам, что знает; б. Вот в училище] Александр Петрович имел чутье слышать природу человека. Не было шалуна, который, сделавши шалость, не пришел к нему сам и не повинился во всем. Этого мало. Шалун уходил от него не повесивши нос, но подняв его с бодрым желаньем загладить тяжкий свой поступок. В самом упреке Александра Петровича было что<-то> ободряющее; [ободряющее и неволившее честолюбие, которого] честолюбие он называл силою, толкающею вперед способности человека, и потому особенно старался возбудить. О поведении у Александра Петровича не было и речи. Он обыкновенно говорил: я требую ума, а не чего-либо другого. Кто помышляет о том, чтобы быть умным, тому некогда шалить; шалость должна исчезнуть сама собою. Его упрекали в том, что он уже слишком много дал [что он уже дал слишком много] воли умникам, позволяя им насмехаться и даже оскорблять малоспособных. На это он отвечал: что ж делать, я пристрастен к умникам и хочу, чтоб все это видели. [Далее начато: Прежде] Многих резвостей он не удерживал, видя в них начало развития свойств душевных и говоря, что они ему нужны как сыпи врачу затем, чтобы узнать достоверно, что именно заключено внутри человека.

Идол юношей, диво воспитателей, несравненный Александр Петрович одарен был чутьем слышать природу человека.

Вот [чудный наставник] единственный.

Как знал он детей!

Как знал он натуру детей.

Презренью товарищей подвергался тот, кто не стремился быть <лучше>.

А. (карандашом) Каким презреньем, какими неистощимыми <?> насмешками товарищей (далее карандашный текст не поддается прочтению);

Б. Каким насмешкам, какому презренью.

Обиднейшие прозвища должны были переносить взрослые ослы и дураки от самых малолетних и не смели их тронуть пальцем.

Всё, что не старалось быть умным и успевать в ученьи, называлось у него дурачьем и было предметом неистощимых насмешек и оскорблений. Умники не только [не только не] трунили над ослами, но могли даже их бить, и те не смели поднять на них и пальца и должны были терпеть даже и тогда, когда были кругом правы.

Его малейшее ~ образовать из человека твердого мужа, тут было употреблено в действие, и он сам делал с ними беспрерывные пробы.

А. Учителей у него было немного: большую часть наук читал он сам. И надо сказать правду, что без всяких педантских терминов, огромных воззрений и взглядов, которыми любят пощеголять молодые профессора, он умел в немногих словах передать самую душу науки, так что и малолетнему было очевидно, на что именно ему нужна наука. Он утверждал, что всего нужнее человеку наука жизни, что, узнав ее, он узнает тогда сам, [Далее начато: на что именно] чем он должен заняться преимущественнее. [чем он более и преимущественнее и должен заняться].

Эту-то науку жизни сделал он предметом отдельного курса воспитания, в который поступали только одни самые отличные. Малоспособных выпускал он на службу из первого курса, утверждая, что их не нужно много мучить: довольно с них, если приучились быть терпеливыми, работящими исполнителями, не приобретя заносчивости и всяких видов вдаль. “Но с умниками, но с даровитыми мне нужно долго повозиться”, обыкновенно говорил он. И становился в этом курсе совершенно другой Александр Петрович. И с первых же раз возвещал, что доселе он требовал от них простого ума, теперь потребует ума высшего, не того ума, который умеет подтрунить над дураком и посмеяться, но умеющего вынесть всякое оскорбление, [Вместо “Но с умниками ~ оскорбление”: Но с умниками, но с одаренными талантами считал он необходимым заняться несравненно больше того, как занимаются в других заведениях. Он проходил двойной курс противу того, как бывает в других заведеньях. И в этом последнем курсе он уже являлся совершенно другим человеком. Он требовал тоже ума от своих воспитанников, но ума [уже] того высшего ума [которого неблагоразумно иногда требуют иные наставники от детей. Как умеет вынести обиду], с которым побеждает человек свои страсти После “оскорбление” начато: Здесь-то стал он требовать того, что другие требуют] спустить дураку, не раздражиться. Здесь-то стал он требовать того, что другие требуют от детей. Это-то называл он высшей степенью ума. Сохранить посреди каких бы то ни было огорчений [огорчений и беспокойств] высокой покой, в котором вечно должен пребывать человек, вот что называл он умом. В этом-то курсе Александр Петрович показал, что знает точно науку жизни. Из наук были избраны те, которые способны образовать из человека;

Б. Его малейшее ободренье уже бросало его в радостный трепет и толкало честолюбивое желание всех превзойти. Как завидовал он всем тем, которые находились в высшем и пользовались возможностью быть с ним неразлуч<но>. Этот высший курс завел Александр Петрович только для самых способностей превысших. Он находил, что малоспособных, так же как и детей, не следует томить долгим сиден<ием>. Он умел в немногих словах передать самую душу науки, так что и малолетнему было очевидно, на что именно она ему нужна. Множество всяких сведений и предметов он считал даже излишним и мешающим самобытному [мешающим свободно<му>] развитию ума. У него больше было отдано для занятья в саду [для] ручных ремесл, укрепляющих тело. [Далее начато: Глуп<ых?>] [Бессмысленных глупейших гимнастических каверз <?>, которые завели французы, у него не было]. Он утверждал, что всего нужнее человеку наука жизни, и эту-то науку умел он сделать главным предметом ученья и, кажется, как бы он и не глядел, но как сокрытый маг из недоступной сокров<енной> сени он следил все шаги <?> и способности их и [Далее начато: потому только] многие резвости не удерживал вовсе, [Далее начато: Затем, чтобы видеть] признавая в них развиваю<щиеся> способности и силы и говоря, что они ему нужны и т. д. [“и т. д.” означает, что продолжением этого исправленного текста является дальнейший текст первоначальной редакции (см. выше). ] Отличнейших он не выпускал из своей школы вместе с другими, но оставлял их на другой курс и выдерживал с ними двойное учение. Тут-то уже он требовал от них всего того, что иногда неблагоразумно требуют иные воспитатели от детей. Малоспособных он не держал и т. д.

Но способные должны были у него выдерживать двойное ученье.

Но все способные.

Тут только он требовал от воспитанника всего того, что иные неблагоразумно <требуют> от детей, того высшего ума, который умеет…

Требовал от воспитанника того высшего ума.

Тут только он требовал от воспитанника ~ человека твердого мужа, тут было употреблено в действие, и он сам делал с ними беспрерывные пробы.

После “твердого мужа” начато:

А. и гражданина своей;

Б. Науки читались только те, которые способны были образ<овать>

Без педантских терминов, напыщенных воззрений и взглядов, умел он передать самую душу науки, так что и малолетнему было видно, на что она ему нужна.

Он умел.

Большая часть лекций состояла в рассказах о том, что ожидает юношу ~ не скрывал: все огорченья и…

А. ожидает впереди человека на всех поприщах и ступенях занятий и должностей;

Б. ожидает впереди человека на всех поприщах государственной службы и частных занятий.

Оттого ли, что сильно уже развилось честолюбие, оттого ли, что в самых глазах необыкновенного наставника было что-то говорящее юноше: вперед!

Словом, чертил он пред ними вовсе не радужную будущность. Странное дело, оттого ли что честолюбие уже так сильно было в них возбуждено,

Что уже в самых.

Оттого ли, что сильно уже ~ вперед! — это словцо, знакомое русскому человеку, производящее такие чудеса над его чуткой природой, — но юноша с самого начала…

А. Начато: Это чудное так;

Б. Начато: Это чудное словцо, так знакомое русск<ому>;

В. Это чудное словцо, производящее такие чудеса над русским человеком. То ли, или другое ли, но юноша.

Оттого ли, что сильно уже ~ трудно, где больше препятствий, где нужно было показать большую силу души.

“Где больше препятствий” вписано.

Немногие выходили из этого курса; но зато это были обкуренные порохом люди.

Было что-то трезвое в их жизни. Александр Петрович делал с ними всякие опыты и пробы, наносил им сам чувствительные оскорбления, то посредством их же товарищей; но, проникнувши это, они становились еще осторожней. Из этого курса вышло немного. Но эти немногие были крепыши, были обкуренные.

В службе они удержались на самых шатких местах, тогда как многие, и умнейшие их, не вытерпев, из-за мелочных личных неприятностей, бросили всё или же, осовев, обленясь, обезумев и опустившись, очутились в руках взяточников и плутов.

“В службе” вписано.

Многие гораздо их умнейшие, не вытерпев, бросили службу.

Или же, неведая ничего, очутились.

Но они не пошатнулись и, зная и жизнь и человека, и умудренные мудростью, возымели сильное влияние даже на дурных людей.

Но воспитанные Александром Петровичем не только не пошатнулись, но [Далее начато: возымели] умудренные познаньем человека и души возымели высокое нравственное влияние даже на взяточников и дурных людей.

Пылкое сердце ~ казалось, как бы.

А. Но этого ученья не удалось попробовать бедному Андрею Ивановичу. Только что он был удостоен перевода в этот высший курс, как один из самых лучших, — вдруг несчастие. Необыкновенный наставник, которого одно одобрительное слово уже бросало его в сладкой трепет, скоропостижно заболел и умер. [Над строкой начато: как приуныл, как ему талантом].

Б. Начато: Только что было пробуждено честолюбие в молодом Тентетникове, только что он был переведен в этот высший курс, всех выпередивши своих сверстников, он и сам тому не верил;

В. Начато: Как поразил этот чудный наставник еще в отрочестве Андрея Ивановича. Но только что всех выпередивши сверстников перешел в этот второй курс шестнадцатилетний Тентетников и сам тому не верил, честолюб<ивое>

Пылкое сердце честолюбивого мальчишки долго билось при одной мысли о том, что он попадет наконец в это отделение.

После “отделение” начато: доступное для немногих избранных. Но вдруг необыкновен<ный>

Налег он ~ словом, всё пошло навыворот.

Человек добрый и старательный, но совершенно другого взгляда на вещи. В свободной развязности детей первого курса почудилось ему что-то необузданное. Начал он заводить между ними какие-то внешние [Вместо “Начал ~ внешние”: Стал он требовать от них того, что можно требовать только от взрослых. Налег больше всего на какие-то внешние] порядки, требовал, чтобы молодой народ пребывал в какой-то безмолвной тишине, чтобы ни в каком случае иначе все не ходили, как попарно; начал даже сам аршином размерять расстоянье от пары до пары. За столом, для лучшего вида, рассадил всех по росту, а не по уму, так что ослам доставались лучшие куски, умным — оглодки. Всё это произвело ропот, особенно, когда новый начальник, точно как наперекор своему предместнику, объявил, что для него ум и хорошие успехи в науках ничего не значат, что он смотрит только на поведенье, что если человек и плохо учится, но хорошо ведет себя, он предпочтет его умнику. Но именно того-то и не получил Федор Иванович, чего добивался. Завелись шалости потаенные, которые как известно хуже открытых. Всё было в струнку днем, а по ночам кутежи. В образе преподаванья наук он всё [В [большом] высшем курсе он тоже все] переворотил вверх дном. С самыми благими намерениями, завел он всякие нововведения, и всё невпопад. Выписал новых преподавателей, с новыми взглядами и новыми точками воззрений. Читали они учено, забросали слушателей множеством новых терминов и слов. Видна была и логическая связь [Вместо “Видна ~ связь”: Была и ученость] и следованье за новыми открытиями, но увы, не было только жизни в самой науке. Мертвечиной стало всё это казаться в глазах уже начинавших понимать слушателей. Всё пошло.

Одним словом, всё пошло навыворот.

После “навыворот” было: Но хуже всего было то, что потерялось.

Разврат ~ возбуждено, а деятельности и поприща ему не было.

А. Начато: Открылись даже такие дела, что;

Б. Завелись такие дела, что нужно было многих выключить и выгнать. Андрей Иванович был нрава тихого. Его не занимали ни ночные оргии товарищей, которые, несмотря на строжайший присмотр, завели на стороне любовницу, одну на восемь человек, — его не увлекали также другие шалости, доходившие [Вместо “Его не занимали ~ доходившие”: Он не участвовал в ночных оргиях товарищей, которые ~ человек, ни также в других шалостях, доходивших] до кощунства и насмешек над самою религиею из-за того только, что директор требовал частого хожденья в церковь и попался плохой священник. Но он повесил нос. Честолюбье было возбуждено в нем сильно.

Каких предметов, каких курсов он не слушал: медицину, химию, философию, и даже право, и всеобщую историю человечества в таком огромном виде, что профессор в три года успел только прочесть введение, да развитие общин каких-то немецких городов, — и бог знает, чего он не слушал!

А. Он слушал и химию, и философию прав и профессорские углубления во все тонкости политических наук и всеобщую;

Б. Он слушал все <1 нрзб.> науки: Медицину и т. д. как в тексте.

“И бог знает, чего он не слушал” вписано.

Каких предметов, каких курсов он ~ не так должно преподаваться, а как — не знал.

Он чувствовал только, что всё не так.

И вспоминал он часто об Александре Петровиче, и так ему бывало грустно, что не знал он, куда деться от тоски.

И ему бывало так грустно.

Но молодость счастлива тем, что у ней есть будущее.

Но у молодости есть будущее.

По мере того, как приближалось время к выпуску, сердце его билось.

Сердце у него билось.

И, не взглянувши на прекрасный уголок, так поражавший всякого гостя-посетителя, не поклонившись праху своих родителей, по обычаю всех честолюбцев, понесся он…

И по обычаю.

Он объявил, что главное дело в хорошем почерке, что нужно прежде начать с чистописанья.

А. в хорошем почерке, а не в чем-либо другом. Что без этого не попадешь ни в министры ни в государственные люди;

Б. Приписано карандашом: Может быть в ином и справед<ливо>, всё так, но этого не любит слушать пылкая <2 нрзб.>. Вот он вырвался сразу на поприще. Вот он столоначальник <?> решит и строит дела, 20-летний [юноша] бойко сочиняет [бойко чертит] уже проект всеобщего благоденствия. Засел подписывать <2 нрзб.> Пылкий студент хочет принести благо, пользу государству.

Когда ввели его в великолепный ~ государства, трактовавшие о судьбе всего государства, и увидел <он> легионы красивых пишущих…

И увидел он целые легионы.

Когда ввели его в великолепный ~ нарочно несколько мелкого содержания — переписка шла…

Довольно <мелкого>

Когда ввели его в великолепный ~ полгода, — необыкновенно странное чувство проникнуло неопытного юношу, как бы за проступок перевели его из верхнего класса в нижний.

Странное чувство его проникнуло. Не только не показалось это ему похожим на существенные подвиги, ему на время показалось, как бы за проступок.

Сидевшие вокруг его господа показались ему так похожими на учеников.

Над текстом “Сидевшие ~ на учеников” начато исправление: В сообществе так похожем на учеников.

С большим трудом ~ из верхнего класса в нижний.

На полях у текста “С большим трудом ~ из верхнего класса в нижний” приписано карандашом: Слава богу ослеплен не до того. Случай привел увидеть, в каком виде исполняется на деле то, что красно на словах, и дыбом поднялся у него на голове <волос>. С ужасом увидел, сколько может наделать вреда [всякой] даже и стремящийся приносить пользу. Как безумны столоначальники, думающие, что они могут заглазно управлять и заочно решать. Оно охладило вдруг честолюбивое стремление. И посадили его самого, и стал он, по примеру других столоначальников, решать на бумаге дела людей, [решать дела людей на бумаге] [за] живущих за три тысячи мест, чуть не предписывать законы <1 нрзб.>. Чувство самолюбивой гордости в нем сильно зашевелилось. Но честолюбие продолжало [Не дописано. ] Вот он перешагнул первую трудн<ость>. Вот он и не служит и круглый уж день [и круглый день уж] читает или днями [?] [Текст не закончен. ].

К довершению сходства, иные из них читали глупый пе<реводный> роман, засунув его в большие листы разбираемого дела, как бы занимались самым делом, и в то же время вздрагивая при всяком появлении начальника.

После “начальника” приписано: Чувство странное его обняло. Ему показалось, как бы сидел между детьми и школьниками, как бы в наказание из высшего класса перевели его в низший.

Так это всё ему показалось странно, так занятия прежние значительнее нынешних, приуготовление к службе лучше самой службы. Ему стало жалко по школе.

А. Всё это показалось ему так детским, а прежние занятья ученьем так значительными и высшими, приготовленья к службе так значительнее самой службы, что ему вдруг захотелось съизнова в школу;

Б. Начато: Жизнь в школе так ему показалась значительнее в сравнении с жизнь<ю>;

В. Ему так стало жалко по школе, так занятия тамо<шние?> прежние значительнее нынешних, приготовление к службе значительнее самой службы.

И вдруг, как живой, предстал пред ним Александр Петрович — и чуть-чуть он не заплакал.

После “он не заплакал” начато: Но скрепись, собравшись с силами на <1 нрзб.>

“Нет”, подумал он в себе, очнувшись: “примусь за дело, как бы оно ни казалось вначале мелким”.

После “вначале мелким” над строкой начато карандашом: Но несмотря на то, помня твердость.

Трещит по улицам сердитый, тридцатиградусный ~ глаза, пудря меховые воротники, усы людей…

Пудря бобровые воротники.

Трещит по улицам сердитый, тридцатиградусный ~ воротники, усы людей и морды…

Виски, усы.

Ему показалось, что Леницын в разговорах с высшими весь превращался в какой-то приторный сахар, и — в уксус, когда обращался…

Исправлено карандашом: в совершенный сахар.

Если я ~ начальника отделения Леницына?”.

На полях у текста “Если я ~ начальника отделения Леницына” запись карандашом: Дичь!

Но убедительные представления дяди на его племянника не произвели действия.

Но убедительные слова эти на.

Новое чувство [в нем] встрепенулось. В его душе стали просыпаться прежние, давно не выходившие внаружу впечатления.

А. Как забилось в нем сердце, когда почувствовал, что скоро скоро покажется отцовская деревня;

Б. Начато: Как забилось в нем сердце перед тем, когда должна была;

В. Начато: По мере;

Г. Начато: И вот неизвестно от чего стало.

И вот, неизвестно отчего, вдруг забилось у него сердце.

После “И вот” начато: вдруг.

Когда же дорога понеслась узким ~ каменных господских строений, большой дом…

После “господских строений” над строкой карандашом: Большой дом с далее надпись стерта и не поддается прочтению.

Судьба назначила мне быть обладателем земного рая, а я закабалил себя в кропатели мертвых бумаг.

После “обладателем земного рая” было: благодетельным принцем.

Судьба назначила мне быть обладателем земного рая, а я закабалил себя в кропатели мертвых бумаг.

Закабалил себя жалким кропателем мертвых бумаг.

Учась, воспитавшись, просветясь, сделав запас сведений, нужных для распространения добра между подвластными, для улучшения целой…

Между людьми вокруг себя, передать это место невеже управителю.

Кички, повязки, повойники, сороки, зипуны и картинно-окладистые бороды красивого населения обступили его кругом.

Сороки, кички, повязки, повойники, зипуны.

И стал он хозяйничать, распоряжаться.

Начато: И стал он распоряжаться. Выгнав дурака управителя.

[Сам стал входить во всё, показываться] на полях, на гумне, в овинах, на мельницах, у пристани, при грузке и сплавке барок и плоскодонок, так что ленивые начинали даже почесываться.

“Да он, вишь ты, востроногой”, стали говорить мужики и даже обленившиеся почесывать в затылках.

Мужик сметлив и он понял скоро, что барин хоть и прыток, и есть в нем тоже охота взяться за многое, но как именно, каким образом взяться, этого еще не смыслит, говорит грамотейно и не вдолбеж.

Мужик сметлив: он понял.

И времени никому не было: мальчик с 10 лет уже был помощником во всех работах и там воспитывался.

После “и там воспитывался” запись карандашом на полях: И почувствовал, что это разнообразие работ мужика, который сам своим трудом может и накормить, и одеть, и обстроить, земледелец, ткач и сукновал, и молотит, — одним уже разнообразием этих работ, что был умнее.

И видел ~ рвение помещика [охладело].

Он видел только, что всего нужней тут было познанье человека, а не знанье тонкостей юридических. Всё это значительно охладило его рвенье.

Шумели ли тихо косы ~ вблизи ль ладилось ~ извив [реки], по берегам которой ходил…

Была ли вблизи работа — он был вдали от нее, вдали ль она была — его глаза отыскивали <предметы поближе> или смотрели в сторону на какой-нибудь извив [реки].

Они смотрели любопытно, как [этот мартын], поймав у берега рыбу, держал…

Он следил пристально.

Или же, зажмурив вовсе глаза и приподняв голову…

Или же, бросив обоих мартынов вместе с извивом реки.

Во ржи бьет перепел, в траве ~ воздух барашек, трелит жаворонок, исчезая…

После “барашек” начато: И оттуда и отсюда и от.

Творец! как еще прекрасен твой мир в глуши, в деревушке, вдали от подлых больших дорог и городов.

Как упоительно твое лето в отдаленной деревушке, вдали.

Прежде из соседей завернет к нему бывало отставной гусар-поручик, прокуренный насквозь трубочный куряка, или же резкого направления недоучившийся студент, набравший мудрости из современных брошюр и газет.

Студент, почерпавший мудрости.

Он решился с ними совсем раззнакомиться и произвел это даже довольно резко.

С ними раззнакомиться совсем.

Обнаруживала ли ими болеющая душа ~ свете, кто бы был в силах воздвигнуть шатаемые вечными колебаниями силы и лишенную упругости, немощную волю, кто бы крикнул душе пробуждающим криком это бодрящее слово: вперед, которого жаждет…

Кто бы мог крикнуть душе пробуждающим криком это бодрящее слово: вперед.

Где же тот, кто бы на родном ~ мог бы устремить нас на высокую жизнь?

Устремить нас <от> позорной жизни.

Но никогда не гневалась и никогда не споривала она за себя самоё и не оправдывала себя. Гнев этот исчезнул бы в минуту, если бы она увидела в несчастии того самого, на кого гневалась.

Не оправдывала себя и гнев этот.

При первой просьбе о подаянии кого бы то ни было, она готова была бросить ему весь свой кошелек, со всем, что в нем ни <было>, не вдаваясь ни в какие рассуждения и расчеты.

Карандашом на полях: При первой просьбе о подаянии кого бы то ни было она бросала всё, что имела, еще прежде, чем успевал опомниться, не думая о том, что бросать неприлично <?> весь кошелек, в котором было.

Точно то же случилось с нею и с Тентетниковым.

После “случилось с нею и с Тентетниковым” начато карандашом: Ему казалось, что он.

И до того стала ничтожной и сонной его жизнь, что не только перестали уважать его дворовые люди, но чуть не клевали домашние куры.

После “домашние куры” начато: Бессмысленно.

Сабля, ездившая по дорогам для внушения страха ворам, поместилась повиснувши тоже в спальне на гвозде, невдалеке от кровати.

Начато исправление: Сабля, повиснувши тоже в спальне.

В то время, когда один пускал ~ или же так по ней барабанил пальцем, в присвистку.

Барабанил по табакерке.

Весна, долго задерживаемая холодами, вдруг началась во всей красе своей, и жизнь заиграла повсюду.

Жизнь заиграла вдруг повсюду.

Уже голубели пролески, и по свежему изумруду первой зелени желтел одуванчик; лилово-розовый анемон наклонил нежную головку.

Посреди вдруг зазеленевших полей уже голубели пролески.

Рои мошек и кучи насекомых показались на болотах; за ними в догон бегал уж водяной паук; а за ними всякая птица в сухие тростники собралась отвсюду.

Рои мошек и насекомых.

А. а для него утки в тростники собрались;

Б. а для него в тростники собралась отовсюду налетевшая дичь: кулики всех сортов.

Вдруг населилась земля, проснулись леса, луга.

Населилась вдруг земля, леса зазвучали миллионами поющих птиц.

То направлял прогулку свою ~ водополия, и островами на них темнели еще…

После “островами на них” начато:

А. рас<стилались?>;

Б. еще белели.

То направлял прогулку свою ~ еще безлистные леса; или же вступал…

После “безлистные леса” начато:

А. усаженные воронами сквозили;

Б. усаженные черными воронами и их гнездами.

То направлял прогулку свою по плоской ~ летаньями помрачавших небо.

После “помрачавших небо” начато карандашом: и наконец в глубины самых.

Ходил <он> наблюдать первые весенние работы, глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, и засеватель, постукивая рукою о сито, висевшее у него на груди, горстью разбрасывал семена ровно, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону.

Всюду ходил Чичиков. И с ружьем наблюдать за куликами и просто без ружья ходил он наблюдать первые весенние работы.

Перетолковал и <пере>говорил и с приказчиком, и с мужиком, и мельником.

Перетолковал он.

Добрые кони в полчаса с небольшим пронесли ~ открывались виды на отдаленья; потом широкою аллеею лип, едва начинавших развиваться, внесли его в самую середину деревни.

После “виды на отдаленья” начато карандашом:

А. Сквозь липы уже начали сквозить издали;

Б. Аллея давала далее текст не поддается прочтению.

Тут аллея лип своротила направо ~ сквозь которые глядел кудряво богатый резной фронтон генеральского дома, опиравшийся на восемь коринфских колонн.

Посереди деревни аллея лип повернула направо.

Тут аллея лип своротила направо ~ тополей, огороженных снизу плетеными коробками, уперлась…

После “огороженных снизу” начато: уст<ланных?>

Тут аллея лип своротила направо ~ которые глядел кудряво богатый резной фронтон генеральского дома, опиравшийся на восемь коринфских колонн.

Глядел кудряво резной богатой фронтон.

Генерал Бетрищев, как и многие из нас, заключал в себе при куче достоинств и кучу недостатков.

Генерал Бетрищев, как и многие из нас, при куче достоинств имел кучу недостатков.

В решительные минуты — великодушье, храбрость, безграничная щедрость, ум во всем и, в примесь к этому, капризы, честолюбье, самолюбие и те мелкие личности, без которых не обходится ни один русской, когда он сидит без дела.

В примесь всякие <1 нрзб.> капризы.

После “без дела” начато: и нет решительно ничего.

Наклоня почтительно голову набок и расставив руки на отлет, как бы готовился приподнять ими поднос с чашками, он изумительно ловко нагнулся всем корпусом и сказал: “Счел долгом представиться вашему превосходительству.

После “готовился” начато: приподняться он.

Наклоня почтительно голову набок и расставив руки на отлет, как бы готовился приподнять ими поднос с чашками, он изумительно ловко нагнулся всем корпусом и сказал: ~ ободрился и подумал он в себе: “Экая оказия, как генералы пришлись кстати, а ведь язык взболтнул сдуру”.

Сказал Чичиков, оправившись и совершенно обрадовавшись.

Если бы в темной комнате вдруг вспыхнула прозрачная картина, освещенная сильно сзади лампами, одна она бы так не поразила внезапностью своего явления, как фигурка эта, представшая как бы затем, чтобы осветить комнату.

Не поразила Чичикова внезапностью.

На полях у текста “представшая ~ комнату” начато:

А. Чичиков схватился <?>;

Б. Видно было, что взошла с тем, чтобы что-то сказать, но увидя незнакомого человека.

Прямая и легкая, как стрелка, она как бы возвышалась над всеми своим ростом.

Тонкая как стрелка.

Оделась как сама собой; в двух-трех местах ~ на картину, все барышни, одетые по моде, казались бы перед ней какими-то пеструшками, изделием лоскутного ряда.

Барышни одетые по моде все бы показались.

“Все требуют к себе любви, сударыня”, сказал Чичиков. “Что ж делать. И скотинка любит, чтобы ее погладили. Сквозь хлев просунет для этого морду: на, погладь”.

Генерал рассмеялся.

А вот этакие-то и требуют к себе любви, сказал он с приятной улыбкой Улиньке и, подмешав к улыбке несколько плутоватости, сказал генералу [Далее следовал анекдот “полюби нас чернинькими, а белинькими нас всякой полюбит”, затем весь зачеркнутый. ].

Именно просунет морду: погладь, погладь его.

Именно просунет рыло, на погладь, сказал генерал, возьми погладь его.

“Именно просунет морду: погладь, погладь его. Ха, ха, ха! У него не только что рыло, весь, весь до жил в саже, а ведь тоже требует, как говорится, поощренья… Ха, ха, ха, ха!”.

А. Начато: Весь;

Б. Иной скотина весь до жил.

“Обокрадет, обворует казну, да еще и, каналья, наград просит. Нельзя, говорит, без поощрения, трудился… Ха, ха, ха, ха!”.

Каналья, наград<ите?> ха, ха, ха.

Нельзя, ведь я трудился.

Я ведь еще, слава богу, могу накормить.

Я не совсем разорившийся человек.

Бросив ловко обе руки на отлет, Чичиков признательно и почтительно наклонил голову книзу, так что на время скрылись из его взоров все предметы в комнате, и остались видны ему только одни носки своих собственных полусапожек.

А. С легким наклоном головы на бок и держа обе руки на отлет, как бы хотел <3 нрзб.> Чичиков безмолвно наклонил голову;

Б. Бросив ловко обе руки на отлет, нагнулся всей полнотой своего корпуса;

В. Бросив ловко обе руки на отлет, Чичиков признательно и почтительно опустил глаза книзу.

Видны были.

Когда же, пробыв несколько времени в таком почтительном расположении, приподнял он голову снова кверху, он уже не увидел Улиньки.

Когда же потом приподнял он голову кверху, отскочивши несколько назад с легкостью резинного мячика.

Чичиков осмотрелся ~ старичишка дядя.

Есть у меня дядя, дряхлый старик, сказал Чичиков, оглянувшись [“сказал Чичиков оглянувшись” приписано карандашом на полях. ].

“Да что же [он], выходит, совсем дурак?” спросил <генерал>.

Да что ж он совсем дурак, что ли?

“Дядя-то, дядя! в каких дураках будет старик. Ха, ха, ха! Мертвецов вместо живых получит. Ха, ха!”.

А. Обмани его, дурака, обмани, так его, и угораздил же тебя чорт выкинуть такую штуку, подсунуть ему мертвых. Ха, ха, ха! Дядя-то, дядя в каких дураках старик! хохотал громко генерал и снова смех;

Б. Как в тексте. Далее было: Положенье Чичикова было конфузное. “Опять пошел”, думал про себя <Чичиков>

Ведь придет же в ум требование: “пусть прежде сам собой из ничего достанет триста душ, так тогда дам ему триста душ”.

В ум этакое требование.

Но крепок однако ж?

Но крепкой однако ж старик?

“Так, ~ мне некогда было; а Петрушка расспрашивал у кучера”.

Так уж будьте <добры>, ваше превосходительство, я буду надеяться на вас.

“Если полковник Кошкарев точно сумасшедший, то это недурно”, говорил Чичиков, очутившись опять посреди открытых полей и пространств, когда всё исчезло и только остался один небесный свод, да два облака в стороне.

После “полей и пространств” начато карандашом: <2 нрзб.> да одни леса. Один только небесный свод.

“Ты, Селифан, расспросил ли хорошенько, как дорога к полковнику Кошкареву?”.

Дорога к Кошкареву.

“А ты, окроме ~ лакейской физиогномией”.

Между строк абзаца “А ты, окроме ~ лакейской физиогномией” намечено карандашом: А ты хорош, а еще думает, что красавец! Хорош красавец! Хорош красавец! Здесь Чичиков, погладив свой подбородок, подумал: “Какая разница между <2 нрзб.> дворянином и грубой лакейской физиогномией”.

Тихо вздрагивая на упругих пружинах, продолжал бережно [спускаться] незаметным косогором покойный экипаж и, наконец, понесся лугами, мимо мельниц, с легким громом по мостам, с небольшой покачкой по тряскому мякишу низменной земли.

Начато: продолжал бережно [и лег<ко>] спускаться незаметным косогором экипаж и наконец.

Тихо понесся.

То с легким громом по мостам, то с небольшой покачкой.

И хоть бы один бугорок или кочка дали себя почувствовать бокам.

И хоть бы один толчок.

Вдали мелькали пески.

Вдали мелькали пески и выступали картинно одна из-за другой осиновые рощи.

У корней гущина; трава — синяя ирь и желтый лесной тюльпан.

Между деревами синяя ирь.

Но вдруг отовсюду сверкнули проблески света, как бы сияющие зеркала. Деревья заредели, блески становились больше и вот перед ними озеро.

Но вдруг проблески. Там и там позади ветвей и пней сверкнули точно сияющие зеркала. Блески <2 нрзб.> больше и заредели дерева и прекратились. И вдруг перед ними озеро.

На супротивном берегу, над озером, высыпалась серыми бревенчатыми избами деревня.

Вокруг ряд ив и за ними избы. На полях карандашом: Вот где живет полковник Кошкарев [подумал] <Чичиков> [Славное местоположение] Хорошо поместился.

Человек 20, по пояс, по плеча и по горло в воде, тянули к супротивному берегу невод. Случилась оказия. Вместе с рыбою запутался как-то круглый человек, такой же меры в вышину, как и в толщину, точный арбуз или бочонок.

Невод, в который на беду вместе с рыбою.

Но он боялся крепко, чтобы не оборвался невод и не ушла рыба, и потому, сверх прочего, тащили его еще накинутыми веревками несколько человек, стоявших на берегу.

Его тащили.

Почувствовав, что может достать ногами, он стал на ноги, и в это время увидел спускавшуюся с плотины коляску и в ней сидящего Чичикова.

После “коляску” начато: вместе.

“Ну так благодарите же бога. Фома Меньшой, покажи осетра. Брось ты, телепень Тришка, сеть”, громко кричал <барин>, “да помоги припод<нять> осетра из лоханки.

Благодарите же бога.

“А что?” спросил Чичиков, любопытно держа над головой картуз.

“А вот что! Брось, Фома Меньшой, сеть да приподыми осетра [приподыми нали<ма>] из лоханки.

Двое рыбаков приподняли из лоханки голову какого-то чудовища.

Двое из рыбаков.

За церковью, подальше видны были крыши господских строений.

После “крыши” начато: де<ревянных>

Они поцеловались, по старому русскому обычаю, троекратно навкрест: барин был старого покроя.

Потому что барин был старого покроя.

“Нет, не надейтесь. Вы приехали не к нему, а ко мне. Петр Петрович Петух. Петух Петр Петрович”, подхватил хозяин.

Нет не надейтесь. Ошиблись. Слава богу, вы приехали не к нему.

“Ребята сделали отлично! Ступай на кухню: там вам дадут по чапорухе водки”, сказал Петр Петрович Петух.

Там вам будет по чапорухе.

Из покоев вышли им навстречу двое юношей, в летних сертуках, — тонкие, точно ивовые хлысты; целым аршином выгнало их вверх [выше] отцовского роста.

Набросок карандашом: На встречу им вышли.

Николаша, ~ Чичикову, что в губернской гимназии нет никакой выгоды учиться, что они с братом хотят ехать в Петербург, потому <что> провинция не стоит того, чтобы в ней жить…

Николаша был говорлив и притом критик. Он рассказал ему.

“Понимаю”, подумал Чичиков: “кончится дело кондитерскими да бульварами…” — “А что”, спросил он вслух: “в каком состоянии именье вашего батюшки?”.

“А что, в каком состояньи”, спросил он вслух: “именье вашего батюшки?

— “Напрасно однако же”, сказал он с видом соболезнованья, “поспешили заложить”.

Вы поспешили.

“Нет, ничего”, сказал Петух. “Говорят, выгодно. Все закладывают: как же отставать от других?..

А. Набросок карандашом: Как напрасно, когда все закладывают;

Б. Нет ничего. Говорят выгодно. Зачем же отставать.

“Говорят, выгодно. Все закладывают: как ~ Вот сыновья тоже уговаривают, хотят просвещенья столичного”.

Набросок карандашом:

А. Вот сыновья тянут тоже в Москву;

Б. Вот сыновья в Москву тоже тянут, хотят там получить просвещенья.

Поглядишь — и мужикам хорошо, и им недурно.

Как погляжу и мужикам не дур<но>

Поглядишь — и мужикам хорошо, и им недурно.

И им было бы недурно.

А как просветятся там у ресторанов да по театрам, — всё пойдет к чорту.

А как просветятся там всякими затеями у ресторанов да в театрах и сами останутся без хлеба и мужиков пустят по миру.

Во всё время разговора Чичиков рассматривал гостя, который его изумлял необыкновенной красотой своей, стройным, картинным ростом, свежестью неистраченной юности, девственной чистотой ни одним прыщиком не опозоренного лица.

Начато: всё собралось в нем вместе: необыкновенно правильные черты лица.

Начато: неистраченной мол<одости>

Ни страсти, ни печали, ни даже что-либо похожее на волнение и беспокойство не дерзнули коснуться его девственного лица и положить на нем морщину, но с тем вместе и не оживили его.

Казалось ни страсти.

Оно оставалось как-то сонно, несмотря на ироническую усмешку, временами его оживлявшую.

Набросок карандашом: Было в словах что-то сонное, несмотря на ироническую усмешку, временами оживлявшую.

“Поверьте”, прервал красавец гость: “что для разнообразия я бы желал иногда иметь какую-нибудь тревогу: ну, хоть бы кто рассердил меня — и того нет.

Набросок карандашом: Поверьте, что я этого хотел бы хоть для разнообразия какую-нибудь тревогу.

Ну хоть бы кто рассердил меня сильно. Но нет.

Но, может быть, неурожаи, болезни?

Намечено карандашом: болезни какие-нибудь.

Названья эти были им даны так только для поощренья.

Набросок карандашом: За что им были эти названья, не могли сказать ни они, ни он.

Барин был вовсе не охотник браниться, он был добряк. Но русской человек, уж любит прянное слово, как рюмку водки для сваренья в желудке.

А. Набросок карандашом: Барин далее не поддается прочтению. Он был добряк и вовсе не способен <браниться>. Но любое прянное <слово> как-то уже в чести на Руси. Любо [Приятно] и дать его, любо и получить, точно перец или рюмка водки, без которой не сваривает в желудке;

Б. Начато: Барин был добряк и вовсе не охотник браниться;

В. Барин ~ добряк. Но уж русской человек как-то без прянного слова не может. [не об<ойдется>] Оно ему нужно как рюмка водки для сваренмя желудка.

Ну, как ~ в три месяца всё.

А. Намечено карандашом между строк: Невольно подумал Чичиков: “Ну, как эдакому человеку ехать в Петербург или в Москву — далее не поддается прочтению;

Б. Ну, как ~ не знал того, что теперь завелись такие на Руси <1 нрзб.> и художники, что без хлебосольства в три месяца могут всё <спустить>

Что было делать с Петухом?

Начато карандашом: Что было делать.

Хоть бы струйкой шевельнулись воды; только безмолвно являлись пред ними, один за другим, виды, и роща за рощей тешила взоры разнообразным размещением дерев.

После “роща за рощей” начато: острова, купая<сь>

Начато: разнообразным размещением дерев тешила.

Парень-запевала, плечистый детина, третий от руля, починал чистым, звонким голосом, выводя как бы из соловьиного горла <?> начинальные запевы песни, пятеро подхватывало, шестеро выносило, и разливалась она, беспредельная, как Русь.

Починал чистым звонким голосом начинальные запевы песни один.

И разливалась она беспредельная как государство наше, и терялись сами певцы в ее беспредельности, не знали сами уж где они выпевают<?>, так что невольно становилось льготно на душе.

И Петух, встрепенувшись, пригаркивал, поддавая, где не хватало у хора силы, и сам Чичиков чувствовал, что он русской.

После “что он русской” начато на полях карандашом: Как можно иметь в другом месте, как не в деревне.

Один только Платонов [думал: ] “Что хорошего в этой заунывной песне?

Начато карандашом нал строкой: “Что хорошего в этой песне”, говорил Платонов.

В сумерках слышался тихий гомон людской, бреханье собак, где-то отдававшееся из чужих деревень.

После “гомон людской” начато: блеяние.

Чудные картины. ~ и Чичонки.

На полях у текста “Чудные картины ~ и Чичонки”: имеется набросок карандашом, но прочтению поддаются лишь отдельные слова.

Когда вошел Павел Иванович в отведенную комнату для спанья и, ложась в постель, пощупал животик свой: “Барабан!”.

Над строкой намечено карандашом: Пощупал Чичиков <животик свой> это был точной <барабан>

“Да кулебяку сделай на четыре угла”, говорил он с присасываньем и забирая к себе дух.

С присасываньем и причвокиваньем.

Только и раздавалось: “Да поджарь, да подпеки, да дай взопреть хорошенько”.

После “и раздавалось” над строкой карандашом: <1 нрзб.> всё поддай, да в обкладку к осетру.

“Что, вам ничего заехать? Мне бы хотелось проститься с сестрой и с зятем”.

Карандашом начато: Скажите, вам ничего.

“Если вы охотник ~ двести тысяч”.

От этого вы не будете в накладе, потому что зять мой весьма замечательный человек.

“По какой части?”.

“Это первый у нас хозяин. Он, судырь мой, получает 200 тысяч годового доходу с такого именья, которое лет 8 назад и двадцати не давало”.

Это землевед такой, у него ничего нет даром. Мало, что он почву знает, как знает, какое соседство для кого нужно, возле какого хлеба какие дерева.

А. Почву он так знает;

Б. А почву он так знает.

Мало, что он почву знает, как знает, какое соседство для кого нужно, возле какого хлеба какие дерева.

А. Как в тексте;

Б. какие [у него] дерева.

Лес у него, кроме того, что для леса, нужен затем, чтобы в таком-то месте настолько-то влаги прибавить полям, настолько-то унавозить падающим листом, настолько-то дать тени.

А. Начато: Лес у него затем;

Б. Как в тексте;

В. Начато: Уже если л<ес>

Жаль, что я сам мало эти вещи знаю, не умею рассказать, а у него такие штуки.

Не умею вам рассказать.

Жаль, что я сам мало эти вещи знаю, не умею рассказать, а у него такие штуки. Его называют колдуном”.

На полях у текста “не умею ~ колдуном”: Много, много у него всяк<их штук>, а всё однако же скучно…

Наконец показалась деревня.

Перед “Наконец показалась деревня” начато: С нетерпеньем ожидая ув<идеть>

Как бы город какой, высыпалась она множеством изб на трех возвышениях, увенчанных тремя церквями, переграждённая повсюду исполинскими скирдами и кладями.

Множество изб рассыпались.

Не было тут английских парков и газонов со всякими затеями; но, по-старинному, шел проспект амбаров и рабочих домов вплоть до самого дому, чтобы всё было видно барину, что ни делается вокруг его; и в довершение поверх дома фонарь обозревал на пятнадцать верст кругом всю окольность.

На высокой <?> крыше дома возвышался большой высокой фонарь, не для красы или для видов, но для наблюдения за работающими в отдаленных полях <?>

У крыльца их встретили слуги, расторопные, совсем не похожие на пьяницу Петрушку, хоть на них и не было фраков, а козацкие чекмени синего домашнего сукна.

Начато:

А. Расторопные, ловкие слуги;

Б. Расторопные ловкие совсем не похожие на пьяницу слуги.

А. козацкие чекмени синего домашнего сукна, схваченные голубыми поясами на перехвате в талии;

Б. Начато: Несмотря на то, что это были На полях начато:

А. (карандашом): видно было, что <1 нрзб.>;

Б. Уже по самой развязности телодвижений можно.

Чичиков с любопытством рассматривал жилище этого необыкновенного человека, который получал 200 тысяч, думая по нем отыскать свойства самого хозяина, как по оставшейся раковине заключают об устрице или улитке, некогда в ней сидевшей и оставившей свое отпечатление.

Который имел 200 тысяч.

Словом, всё показывало, ~ не стыдно ли тебе, сестра?

Между строк и на полях у текста “Словом, всё показывало, ~ не стыдно ли тебе, сестра” вписан карандашом набросок, не поддающийся полностью прочтению; поверх его написан окончательный текст этого отрывка.

Словом, всё показывало, что главная жизнь существа, здесь обитавшего, проходила вовсе не в четырех стенах комнаты, но в поле, и самые мысли не обдумывались заблаговременно сибаритским образом у огня, пред камином, в покойных креслах, но там же, на месте дела, приходили в голову, и там же, где приходили, там и претворялись в дело.

Не в кабинете и стенах.

Словом, всё показывало, что главная жизнь существа, здесь обитавшего, проходила вовсе не в четырех стенах комнаты, но в поле, и самые мысли ~ претворялись в дело.

Что даже и мысли его не обдумывались заранее в покойных креслах у огня перед камином, но приходили к нему на ум там же в минуту самого дела, там же и приходили, там и приводились в исп<олнение>

“Что это у тебя, сестра, за дрянь такая наставлена?”.

Что это у тебя, право.

“Ну, уж извини, ~ не сделаю”.

Мне некогда, брат, ведь у меня завелась теперь дочь. Ведь учить ее [гораздо важнее для матери, чем играть на фортепьяно] На моих руках всё женское хозяйство, я не могу бренчать на фортепьяно далее текст не поддается прочтению.

Целовальники такие завели теперь настойки, что с одной рюмки так те живот станет драть, что воды ведро бы выпил.

А. так станет задирать в животе;

Б. в животе так станет задирать.

Много соблазну. Лукавый, что ли, миром ворочает, ей богу! Всё заводят, чтобы сбить с толку мужиков: и табак, и всякие такие <…>

Перед богом, Константин Федорович. И всё стали заводить.

Человек — не удержишься”.

Начато: Человек пред богом.

Это правда, что с первого разу всё получишь — и корову, и лошадь; да ведь дело в том, что я так требую с мужиков, как нигде.

После “и корову, и лошадь” было: и всё это так.

Я и сам работаю как вол, и мужики у меня, потому что испытал, брат: вся дрянь лезет в голову оттого, что не работаешь.

После “как вол” начато: хочу.

Он сам не знал, откуда вышли его предки.

Начато: Он сам не знал какого Над строкой карандашом наброски:

А. Костанжогло сам не знал, какого происхо<ждения>, это и черты лица его показыва<ли>;

Б. Он был несовершенно русской.

Он даже был совершенно уверен, что он русской, да и не знал другого языка, кроме русского.

Он думал, что он русской.

“Вот решился проездиться по разным губерниям”, сказал Платонов: “размыкать хандру”.

Я, чтобы вылечиться от хандры, придумал, Константин, проездиться по разным губерниям, сказал Платонов: и вот Павел Иванович предложил ехать с ним.

К вам прибегаю, почтеннейший Константин Федорович, научите, научите, оросите жажду мою вразумленьем истины.

После “оросите жажду мою” начато: познать.

Мудрости управлять трудным кормилом сельского хозяйства, мудрости извлекать доходы верные, приобресть имущество не мечтательное, а существенное, исполня тем долг гражданина, заслужа уваженье соотечественников”.

Извлекать не мечтательные, но существенные доходы.

“Конечно, останьтесь”, сказала хозяйка и, обратясь к брату, прибавила: “Брат, оставайся: куды тебе торопиться?”.

Обратясь к Платону.

“Это так, сумасшедший. Я бы к нему и не ехал, но генерал Бетрищев, близкий приятель и, так сказать, благотворитель…”.

Да, сказывают. Но по порученности [Далее было начато: должен] хотел бы посетить его, так как генерал Бетрищев.

“Превосходная мысль!”.

Начато: Предложение это было совершенно.

По виду он был предобрейший, преобходительный ~ роскошь, искусство и художество; что баб он до…

После “искусство и художество” было: Сколько усилий ему стоило, чтобы хотя часть из них одеть <в немецкие штаны>

Посмотревши на него пристально, Чичиков подумал “С этим, кажется, чиниться нечего”; и тут же объявил, что имеется надобность вот в каких душах, с совершеньем таких-то крепостей и всех обрядов.

Чичиков слушал, слушал, глядя ему пристально в глаза, и наконец сказал:

Просьба пойдет в контору принятия рапортов и донесений.

В контору подачи просьб.

[Контора], пометивши, препроводит ее ко мне; от меня поступит она в комитет сельских дел, оттоле, по сделании выправок, к управляющему. Управляющий совокупно с секретарем…”.

А. там сделают всякие справки и управляющий снесясь с конто<рок>;

Б. оттоле ~ к управляющему. Управляющий совокупно с канцелярией.

Пример Англия и сам даже Наполеон.

И сам можно сказать Наполеон.

Я вам отряжу комиссионера, который вас проводит по всем местам”.

Начато: с которым вы сами.

“Секретарь! Позвать ко мне комиссионера”.

После “Позвать ко мне комиссионера” начато: Что было делать с полковником. Ради курьезу, как говорят до сих пор иные люди. Чичиков решился [Далее начато: сделать] пойти с комиссионером смотреть все эти комиссии и комитеты.

Контора подачи рапортов существовала только на вывеске, и двери были заперты.

Контора подачи просьб.

Толкнулись они в департамент сельских дел — там переделка: разбудили какого-то пьяного, но не добрались от него никакого толку.

Пьяного чиновника.

Далее Чичиков не хотел и смотреть, но, пришедши, рассказал полковнику, что так и так, что у него каша и никакого толку нельзя добиться, и комиссии подачи рапортов и вовсе нет.

Чичиков пришедши.

Тут же, схвативши бумагу и перо, написал ~ существует контора подачи рапортов и донесений?

Контора подачи просьб.

Я докажу, что значит органическое, правильное устройство хозяйства. Я поручу ваше дело такому человеку, который один стоит всех: окончил университетский курс.

А. Дело ваше я поручу теперь такому человеку, который один стоит всех;

Б. Над строкой карандашом начато: Я вам потому <?> всё далее не поддается прочтению.

Вот каковы у меня крепостные люди… Чтобы не терять драгоценного времени, покорнейше <прошу> посидеть у меня в библиотеке”, сказал полковник, отворяя боковую дверь.

Милости <прошу>

“Тут книги, бумага, перья, карандаши, всё. Пользуйтесь, пользуйтесь всем, вы — господин. Просвещение должно быть открыто всем”.

Тут всё, что нужно для души. Книги.

Книги по всем частям: по части лесоводства, скотоводства, свиноводства, садоводства; специальные журналы по всем частям, которые только рассылаются с обязанностью подписок, но никто <их> не читает.

Журналы по всем частям, с обязанностью непременной подписки.

Такого рода картинки нравятся холостякам средних <лет>, а иногда и тем старикашкам, которые подзадоривают себя балетами и прочими пряностями.

Говорят, что в последнее время стали они нравиться даже и некоторым старичишкам, подзадаривающим себя балетами и прочими пряностями.

Окончивши рассматриванье этой книги, Чичиков вытащил уже было и другую в том же роде, как появился полковник Кошкарев, с сияющим видом и бумагою.

После “Окончивши” над строкой начато: одну.

“Приступая к обдумыванью возложенного на меня вашим высокородием поручения, честь имею сим донести на оное.

После “поручения” над строкой карандашом начато: Ну, тут.

В самой просьбе господина коллежского советника и кавалера Павла Ивановича Чичикова уже содержится недоразумение, ибо неосмотрительным образом ревизские души названы умершими.

После “советника” над строкой карандашом начато: без.

Да и самое таковое название уже показывает изучение наук [более] эмпирическое, вероятно, ограничившееся приходским училищем, ибо душа бессмертна”.

После “уже показывает” начато:

А. небольшое углубленье;

Б. не сильное углубленье.

Начато: изученье эмпирических наук.

“Плут!” сказал, остановившись, Кошкарев с самодовольствием: “Тут он немножко кольнул вас. После “Кошкарев” начато:

А. Но с;

Б. Тут он.

Да ведь нужно было, чтобы всё это <вы> увидели сквозь форму бумажного производства.

Над строкой набросок карандашом: “А я хотел, чтоб всё это прошло сквозь форму бумажного производства. Во всем нужен порядок”, сказал Кошкарев.

“Что это вы так запоздали?” сказал <Костанжогло>, когда он показался в дверях.

Здесь и далее фамилия Костанжогло заключена в скобки <>

ЛБ1 — Скундронжогло.

Вон каковы ~ хороший помещик”.

А. Каковы помещики теперь наступили, побывшие в чужих краях. Завели в поместьях мануфактуры, и школы, и комиссию и чорт их знает что. Поправились было после французов и т. д. как в тексте;

Б. На полях к этому тексту набросок карандашом: Все именья расстроили, всё вверх <дном>. После французов <прошло> целые шесть лет, именье до 20 году. В <1 нрзб.> ездит в чужие краи. Всё давал <1 нрзб.> [Развелись фраки] В ломбард. И вот вышло, что теперь помещик <?> Петух какой-нибудь <3 нрзб.>

Рыбью шелуху сбрасывали на мой берег в продолжение шести лет сряду промышленники, — ну, куды ее девать — я начал из нее варить клей, да сорок тысяч и взял.

После “сорок тысяч и взял” над строкой начато карандашом: и после.

Да и то потому ~ выбросков.

Начато:

А. Этаких фабрик у меня, брат, наберется много. Да и то потому только;

Б. Этаких фабрик у меня, брат, наберется много. Да я ими занялся только потому, что набрело много работников, которые умерли бы с голоду: голодный год.

“Да и то потому занялся, что набрело много работников, которые умерли бы с голоду.

После “что” начато: голодный.

“Да помилуйте. ~ из-за границы”.

На полях у текста “Да помилуйте ~ из-за границы” набросок карандашом: Да помилуйте. Если бы только попросту брали дело, как есть, а то ведь всякой — механик. Всякой ларчик хочет с инструментом <открыть?> не просто. Дураки! И всякой как нарочно тот, кто побывал за границей [кто побывал в Париже] глупее <4 нрзб.> Всё, что ни введут, всё глупо, всё перевороты. Вот бого<угодное> заведение всё хорошая вещь<?>

Просвещенье придет ему в ум — сделается Дон-Кишотом просвещенья, заведет такие школы, что дураку в ум не войдет.

После “просвещенья” начато:

А. (карандашом) <одна строка не поддается прочтению> вообразите: дурак сидит на дураке. Конечно, в грамоте ничего нет дурного, скорей хорошее;

Б. И [так] как стали все глупы, так вы себе не можете представить — дурак на дураке сидит и дураком погоняет.

В человеколюбье пойдет ~ рублей бестолковейших больниц да заведений с колоннами, разорится да и пустит всех по миру: вот тебе и человеколюбье”.

А. богоугодных заведений;

Б. бестолковейших человеколюбивых заведений.

“Думают, ~ щелкоперы!

Начато:

А. Ведь как теперь весь свет огл<упел>;

Б. Ведь как теперь в это время весь свет поглупел, так вы не можете себе представить. Что пишут теперь. И чорт их знает, откуда мнений стали набирать.

Пустит какой-нибудь молокосос <?>

Пустит щелкопер какой-нибудь.

Вот что стали говорить: “Крестьянин ведет уж очень простую жизнь; нужно познакомить его с предметами роскоши, внушить ему потребности свыше состоянья”.

На полях у текста “Вот что стали ~ свыше состоянья” наброски карандашом:

А. Дураки эти старые сидят и как шестьдесят лет уже <1 нрзб.>;

Б. И чорт их знает, откуда они набрались далее не поддается прочтению если что ни каркнет, то скажет глупо;

В. Чорт их знает, откуда и как мнений набрались. Да ведь право же <?> дураки.

Тут нечего мудрить.

Набросок карандашом: Что тут мудренного, ничего.

Не говорю ~ высшие потребности производств, ни табака, ни сахара, хоть бы потерял миллион.

На полях у текста “Не говорю ~ высшие потребности” набросок карандашом: ведь заведут, наделают всего этого сверх меры, да потом и давай упот<реблять>

Не эти фабрики, что потом, для поддержки и для сбыту, употребляют все гнусные меры, развращают, растлевают несчастный народ.

Употребляют все гнусные меры, как бы заставить покупать.

“Слушая вас, почтеннейший Константин Федорович, вникаешь, так сказать, в смысл жизни, щупаешь самоё ядро дела.

После “Слушая вас” начато: сказал.

Слуги ~ когда он <ест>.

На полях намечен текст, из которого поддается прочтению только часть: Поставивши все блюда на стол, все лакеи оставили их одних: Костанжогло не любил, чтобы люди зевали.

“Я”, говорит, “конечно промотался, но потому, что жил высшими потребностями жизни, поощрял промышленников, мошенников то есть, которые <1 нрзб.>, а этак, пожалуй, можно прожить свиньей, как Костанжогло”.

А. Как в тексте;

Б. поощрял промышленников, то есть мошенников, которые <1 нрзб.>

“И всё это ложь и вздор. Какие высшие потребности? Кого они надувают? Книги хоть он и заведет, но ведь их не читает. Дело окончится картами да пьянст<вом>.

Видал я всех этих и человеколюбцев и <1 нрзб.>. Рвенья такие благородные ко всему, а потом таки съедут тоже <?> на взяточник<ов> и станут просто праздно.

Весь [год] ~ в начале.

На полях у текста “Весь [год] ~ в начале” набросок карандашом: Весь год уж обсматривается вперед и рассчитывается далее не поддается прочтению.

А как отпразднуется всё, да пойдет свозиться на гумны, складываться в клади, да зимние запашки, да чинки к зиме амбаров, риг, скотных дворов, и в то же время все бабьи <работы>, да подведешь всему итог и увидишь, что сделано, — да ведь это…

После “складываться в клади” начато: да чинки на зиму все<го?>

А. Начато: Наступит зима. Да это самое;

Б. Наступит зима — опять работящее время.

“Гость не глупый человек”, думал хозяин: <1 нрзб.>, степенен в словах и не щелкопер”.

Внимателен, степенен в словах.

Когда потом поместились они все в уютной комнатке, озаренной свечками, насупротив балкона и стеклянной двери в сад, и глядели к ним оттоле звезды, блиставшие [над] вершинами заснувшего сада, Чичикову сделалось так приютно, как не бывало давно.

И глядела к ним оттоле луна, остановившаяся над темными вершинами заснувшего сада. У этого текста наброски карандашных исправлений — над словом “луна”: полная; после “сада”: темнота, синевшая над <1 нрзб. >

И часто неожиданно, в глухом забытом захолустьи, на безлюдьи безлюдном встретишь человека, которого греющая беседа заставит позабыть тебя и бездорожье дороги, и неприютность ночлегов, и беспутность современного шума, и лживость обманов, обманывающих человека.

А. Текст карандашом, не поддающийся прочтению;

Б. и глупость дел людских;

В. и бестолковые дела <1 нрзб.>;

Г. и тороплив<ость>

После “современного” начато: много.

Так и Чичикову заметилось всё ~ облокотись на вершины дерев, осыпанная звездами, оглашённая соловьями, громкопевно высвистывавшими из глубины зеленолиственных чащей.

После “вершины дерев” начато: откуда.

Так и Чичикову заметилось ~ соловьями, громкопевно высвистывавшими из глубины зеленолиственных чащей.

Сладкопевно.

“Невероятно. Если бы тысячи, но миллионы…”.

Слова “Невероятно. Если бы” написаны поверх карандашного текста: Говорите <?>, а как-то невероятно.

Другой не подымет: всякому не по силам, нет соперников. Радиус велик, говорю: что ни захватит — вдвое или втрое противу <самого себя>. А с тысячи что? Десятый, двадцатый процент”.

Текст “нет соперников ~ процент” написан поверх карандашного текста, не поддающегося прочтению.

Заметив, что в самом деле пора на ночлег, он растолкал Платонова, сказавши: “полно тебе храпеть”, и пожелал Чичикову спокойной ночи.

“Полно тебе храпеть”, сказал он, растолкав его; тот проснув<шись> глядел на него в оба глаза.

Десять тысяч у него было; пятнадцать тысяч предполагал он попробовать занять у Костанжогло, так как он сам объявил уже, что готов помочь всякому желающему разбогатеть; остальные — как-нибудь, или заложивши в ломбард, или так просто, заставивши ждать. Ведь и это можно: ступай, возись по судам, если есть охота.

Текст “остальные ~ возись” написан поверх карандашного наброска, не поддающегося прочтению.

Всё было просто и так умно.

Всё было просто умно.

Всё было так устроено, что шло само собой.

Вероятно, после текста “шло само собой” намечена вставка карандашом (на обороте листа рукописи): Скотные дворы и загоны так были устроены в разных местах, что земля <?> унавоживалась сама, собой <2 нрзб.>

Ни минуты времени не терялось даром, ни малейшей неисправности не случалось у поселянина.

После “не терялось даром” начато: Ничто не оборва<лось>

Ни минуты времени не терялось даром, ни малейшей неисправности не случалось у поселянина.

У мужика.

Не могло не поразить даже и Чичикова, как много наделал этот человек ти<хо>, без шуму, не сочиняя проектов и трактатов о доставлении благополучия всему челов<ечеству>, и как пропадает без плодов жизнь столичного жителя, шаркат<еля> по паркетам и любезника гостиных или прожектера, в своем закутке диктующего предписания в отда<ленном> углу государст<ва>.

Трактатов о сча<стии>

А. и как безве<стный?>;

Б. и как жит<ель>?;

В. и как мимо жизнь горожанина.

После “жизнь” начато: городская.

Шаркателя по гостиным.

Чичиков совершенно пришел в восторг, и мысль сделаться помещиком утверждалась в нем всё более и более.

И всё, чем далее укреплялся он в желании сделаться помещиком.

Всё провожали леса в смешении с лугами. Ни одна травка не была здесь даром, всё как в божьем мире, всё казалось садом.

Всё провожали леса в смешении с лугами, точно сад.

Всё провожали ~ бог весть чему.

Как только они прекратились, всё пошло иначе: хлеб жиденькой <2 нрзб.>, на место лесов пни. Деревенька, несмотря на красивое местоположенье, показывала издали запущенье. Новый каменный дом, необитаемый, оставшийся вчерне, в проекте <?>, выглянул прежде всего, за ним другой, обитаемый; хозяина нашли они растрепанного, заспанного, недавно проснувшегося. Ему было лет сорок; галстук у него был повязан на сторону; на сертуке была заплата, на сапоге дырка. Приезду гостей он обрадовался, как бог весть чему.

Но <1 нрзб.> невольно, когда началась земля Хлобуева: скотом объеденные кустарники на место лесов, тощая, едва подымавшаяся заглушенная куколем [рожь].

Тощая едва <1 нрзб.> подымавшаяся рожь.

Наконец вот выглянули не обнесенные загородью ветхие избы и посреди их вчерне каменный необитаемый дом.

Выглянула [Далее зачеркнуты 2 слова, не поддающиеся прочтению. ] старая серая деревенька.

Наконец вот выглянули не обнесенные загородью ветхие избы и посреди их вчерне каменный необитаемый дом.

Новый каменный.

Так он и остался покрытый сверху соломой и почернел.

После “почернел” начато: Хозяин вышел.

Хозяин жил в другом доме одноэтажном…

Низком.

Он вздохнул и, как бы чувствуя, что мало будет участия со стороны Константина Федоровича, подхв<атил> под руку Платонова и пошел с ним вперед, прижимая крепко его к груди своей.

После “подхв<атил> под руку Платонова” начато карандашом: который едва.

“Вот плоды беспутного поведенья”, подумал <Платонов>.

После “подумал” было: невольно.

“Это хуже моей спячки”.

После “Это” начато карандашом: человек.

“Вот смотрите”, сказал Костанжогло, указывая пальцем: “довел мужика до какой бедности.

После “сказал Костанжогло” начато: взяв.

И мужик уже изленился, загулял, сделался пьяница.

После “сделался пьяница” начато: Экой.

Да этим только, что один год дал ему пробыть без работы, ты уж его развратил навеки: уж привык к лохмотью и бродяжничеству.

После “бродяжничеству” начато карандашом: Ведь вот бранят дурных помещиков, которых.

Он хлеба не сеял — я это знаю.

После “я это знаю” начато карандашом: Этакое именье по-моему <?> — Скудронжогло плюнул “Верите ли, не могу.

Когда подошли они ближе и стали над крутизной, обросшей чилизником, и вдали блеснул извив реки…

Поросшей.

Когда подошли они ближе и стали над крутизной, обросшей чилизником, и вдали блеснул извив реки и темный отрог, и в перспективе ближе…

И бесконечный <?>

Когда подошли они ближе и стали над крутизной, обросшей чилизником, и вдали блеснул извив реки и темный отрог, и в перспективе ближе показалась часть скрывавшегося в рощах дома…

После “показалась часть” начато: знакомых.

В сторону [красоту], смотрите на потребности”.

В сторону, в сторону красоту, только смотрите.

“Жалко то, что долго нужно дожидаться.

Жалко только, что.

Так бы хоть раз<?> увидеть всё в том виде, как хочется”.

Всё увидеть.

“Да что вы 25-летний разве юноша? Вертун, петербургский чиновник.

Юноша или петербургский чиновник.

Чудно!

После “Чудно!” начато: дурного в том нет.

Но зато потом, как расшевелите хорошенько землю, да станет она помогать вам сама, — так это не то, что какой-нибудь мил<лион>; нет, батюшка, у вас, сверх ваших каких-нибудь 70-ти рук, будут работать 700 невидимых.

После “мил<лион>” начато: а в десять [бы] точно.

“Помилуйте, Константин Федорович”, говорил удивленный хозяин: “только что приехали — и назад”.

На полях начато карандашом: Это поразило бедного Хлобуева.

Доски весною приказывал поправить.

После “поправить” начато карандашом: Возьмите, Павел Иванович, в свое распоряженье.

Я бы их отпустил давно на волю, но из этого не будет никакого толка.

Да как отпустить их в этаком <состоянии>. Им нужен.

Я бы их отпустил давно на волю, но из этого не будет никакого толка.

После “толка” начато:

А. Нужно;

Б. Ведь не может.

Ведь вот мы просветились, слушали в университете, а на что годимся?

Например, просветились.

Ведь вот мы просветились, слушали в университете, а на что годимся? Ну, чему я выучился?

А что в нас. Ну что из того, что я был в университете и слушал лекции по всем частям.

“Да”, сказал Чичиков, усмехнувшись: “эта история бывает”.

После “бывает” начато карандашом: И опять поворотили они в деревню. Опять предстали плохие <1 нрзб.> Еще вот сюда поворотим, обсмотрим крестьянское поле. Да это-то, право, думаю еще хуже. Нечего и ходить <?>

Нет, чего-то другого недостает, а чего, и сам не знаю”.

После “не знаю” начато: Теперь, если хотите, поедем, объедем в экипаже. Тут есть еще луга.

Места ~ на всех строениях; крыши также зевали.

Карандашом между строк начато исправление: Места были хороши, но обнажено кругом. Одно деревцо, и был бы уже вид. Всё было опущено и запущено, как у мужиков, так и у барина. Сердитая баба в замасленной дерюге прибила до полусмерти бедную девчонку и ругала кого-то в третьем лице, призывая всех чертей и употребляя такие побранки, как бы она была мужского пола. Подальше два мужика глядели с равнодушием стоическим на гнев пьяной бабы. Встретился мужик, который только еще что выехал с сохой, когда повсюду уж посеяли и заборонили. Зевал он неуклонно <?> идя неохотно на работу. Что<-то> было вроде изорванного платья <?> ни русского ни немецкого покроя, не своего, но фабричного изделья купленного, свои только заплаты. Мужик в изорванном [зипуне] рубахе, вышед из лачуги, зевал, почесывая пониже спины, и всё как<-то> зевало.

Открылись виды; в стороне засинел бок возвыш<енностей> тех самых, где еще недавно был Чичиков.

После “Открылись виды” начато:

А. на те самые возвышенности;

Б. Явились.

Обсмотревши, не вставая с коляски, они воротились снова <в> деревню, где встретили на улице мужика, который, почесав у себя рукою пониже <спины>, так зевнул, что перепугал даже старостиных индеек.

Рукою позади.

В хозяйстве исполнялась система Тришкина кафтана: отрезывать обшлага и фалды на заплату локтей.

В хозяйстве как видно введена была система.

В хозяйстве исполнялась система Тришкина кафтана: отрезывать обшлага и фалды на заплату локтей.

После “локтей” начато: “Незавидное у вас хозяйство, сказал <Чичиков>, когда они [Далее начато: подъе<хали>], осмотрев, подъехали. Как бы.

“Вот оно как у меня”, сказал Хлобуев.

После “сказал Хлобуев” было: вводя гостей в св<ой> дом.

“Теперь посмотрим дом”, и повел их в жилые покои дома.

После “посмотрим дом” начато: сказал.

Встретила их хозяйка, одетая со вкусом по последней моде. Четверо детей, также одетых хорошо, и при них даже гувернантка; они были все миловидны, но лучше бы оделись в пестрядевые юбки, простые рубашки и бегали себе по двору и не отличались ничем от крестьянских детей.

А. Хозяйка была одета по моде. Говорила о городе да о театре, который там завелся. Дети были резвы и веселы. Мальчики и девочки были прекрасно [Далее начато: и] одеты [очень] мило и со вкусом;

Б. Начато: В гостиной их встретила хозяйка. Она была еще молода. Одета она была совершенно по моде.

“Спрашиваю, признаться, чтобы услышать крайнюю, последнюю цену, ибо поместье в худшем положеньи, чем ожидал”.

Спрашиваю только потому, чтобы услышать.

Поместье нахожу в худшем.

И это еще не всё.

После “еще не всё” начато: и еще хуже.

“Очень хорошо, согласен”, сказал Чичиков, испугавшись.

Это заставило Чичикова решиться.

“Нет, Павел Иванович, это-то уж никак не могу. Половину мне дайте теперь же, а остальные через 15 дней. Ведь мне эти же самые деньги выдаст ломбард.

Текст “это-то уж ~ ломбард” написан поверх карандашного текста; прочтению поддаются только отдельные его слова: Мне говорю вам прямо далее текст нрзб. через 15 дней дайте мне.

Было бы только чем пьявок кормить”.

А. Только не хочется этих пьявок кормить;

Б. Было бы только чем накормить пьявок.

“Как же, право? я уж не знаю, у меня всего-навсего теперь десять тысяч”, сказал Чичиков, — сказал и соврал: всего у него было двадцать, включая деньги, занятые у Костанжогло; но как-то жалко так много дать за одним разом.

После “уж не знаю” было: сказал Чичиков.

Текст “у меня всего-навсего ~ двадцать” написан поверх карандашного: теперь-то <у> меня 10 тысяч всего”. Павел Иванович врал, у него было всех 25 тысяч.

После “десять тысяч” начато: денег.

“Я вам займу 5 тысяч”, подхватил <Платонов>.

В рукописи ошибочно: Михайлов.

Из коляски была принесена шкатулка, и тут же было из нее вынуто 10 000 Хлобуеву; остальные же пять тысяч обещано было привезти ему завтра; то есть, обещано, предполагалось же привезти три, другие — потом, денька через два или три, а если можно, то и еще несколько просрочить.

Над строкой начато исправление: Ударили по рукам. Чичиков обещал привезти на другой день и вручить из них вперед в виде задатка тысячу.

Пожалуй, здесь еще можно достать учителя закону божию; музыке, танцованью ни за какие деньги [нельзя] достать.

На полях у текста “Пожалуй ~ закону божию” карандашом начато: вы не забывайте, что здесь в деревне еще закону божию.

Он послал в город: что делать? в лавочке не дают квасу в долг без денег, а пить хочется. А француз, который недавно приехал с винами из Петербурга, всем давал в долг.

Что делать ~ пить хочется. Он к французу за шампанским. А француз.

Так хорошо знал историю разорившихся бар: и почему, и как, и отчего они разорились; так оригинально и смешно умел передавать малейшие их привычки, — что они оба были совершенно обворожены его речами и готовы были признать его за умнейшего человека.

Начато карандашом над строкой: что нужно было.

Он еще не знал того, что на Руси, в городах и столицах, водятся такие мудрецы, которых жизнь совершенно необъяснимая загадка.

На Руси водятся.

Чичиков потому не думал о Хлобуеве, что, в самом деле, его все мысли были заняты не на шутку приобретенною покупкою.

Чичиков потому, что в самом деле был занят совершенно приобретеньем.

“Как <бы> то ни было, но, очутившись вдруг, после фантастического, настоящим, действительным владельцем уже не фантастического имения, он стал задумчив, и предположенья и мысли стали степенней и давали невольно значительное выраженье лицу.

После “задумчив” начато: и мысли.

Вещь нетрудная: с ними я познакомился, так сказать, с пелен детских.

После “нетрудная” начато: их.

Вещь нетрудная: с ними я познакомился, так сказать, с пелен детских.

После “так сказать” начато: с д<етства?>

Мне они не в новость.

Не в диков<ину>

Как бы то ни было, ~ не заплатив даже и Костанжогло”.

И как ни рассматривал, на какую сторону ни оборачивал приобретенную покупку, покупка была выгодна. Можно было поступить и так, чтобы заложить имение в ломбард, прежде выпродав по кускам лучшие земли. Можно было распорядиться и так, чтобы заняться самому хозяйством и сделаться помещиком по образцу Попонжогла, пользуясь его советами как соседа и благодетеля. Можно было поступить даже и так, чтобы перепродать в частные <руки> имение (разумеется, если не захочется самому хозяйничать), оставивши при себе беглых и мертвецов. Тогда представлялась и другая выгода: можно было вовсе улизнуть из этих мест и не заплатить Скудронжогле денег, взятых у него взаймы.

Как бы то ни было, он думал о том, как последуют <?> посевы, как он бросит все глупые затеи, как будет рано вставать по утрам, как до восхода солнца распорядится, как будет весело глядеть на это возрастанье и процветанье именья; как весело потом глядеть и на детей.

С каждым распорядится.

Процветанье деревни.

“Стой”, закричал вдруг кучеру его сотоварищ. Слово это заставило его очнуться и осмотреться вокруг себя: они уже давно ехали прекрасною рощей; миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева.

Стой, закричал кучеру Платонов. Чичиков оглянулся вокруг себя и увидел, что они.

Белые <стволы> лесных берез и осин, блестя [как] снежный частокол, стройно и легко возносились на нежной зелени недавно развившихся листьев.

На нежной молодой зелени.

Он не мог себе дать отчета, как он успел очутиться в этом прекрасном месте, когда еще недавно были открытые поля.

После “отчета” начато: как после открытых гладких.

Между дерев мелькала белая каменная церковь, а на другой стороне выказалась из рощи решетка.

После “решетка” карандашом: На тонких ножках аглицкой пес <1 нрзб.> и со всех ног бросился на встречу Ярбу. Оба пса облобызались.

Псы уже успели облобызаться.

После “облобызаться” начато: еще прежде чем.

Но на эту часть Павел Иванович мало обращал вниманья.

Карандашные наброски:

А. Но это Павел Иванович не замечал;

Б. Если бы Павел Иванович был <1 нрзб.> Но Чичиков б<ыл>

Полный недоверия, он оглянул искоса Чичикова и увидел благоприличие изумительное.

И увидел, что он держался необыкновенно прилично, сохраняя самое приятное наклоненье головы несколько на бок и самое приветное выражение в лице. Так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.

Они повернули направо в ворота.

А. В молчаньи они пошли все трое по дороге, с одной стороны мелькала промеж дерев белая каменная церковь, с другой стала показ<ыв>аться вдали решетка господского двора тоже с деревьями;

Б. В молчаньи они пошли все трое по дороге и скоро своротили;

В. В молчаньи они пошли все трое по дороге и насупротив <стала> всё мелькать промеж дерев белая каменная церковь; своротили на двор, огражденный со всех сторон нависнувшими <деревьями?> Три развесистые липы стояли середи двора. Двор весь был под тенью. Дом был тоже.

Господский дом был совершенно закрыт, только одни двери и окна миловидно глядели сквозь их ветви.

После “сквозь их ветви” начато: Прочие строения внизу.

Сквозь прямые, как стрелы, лесины дерев белели, сквозили кухни, кладовые и погреба.

А. Сквозь лес сквозили;

Б. Сквозь пряные как стрелы лесины лип.

Сквозь прямые, как стрелы, лесины дерев белели, сквозили кухни, кладовые и погреба.

После “белели” начато: приютились прочие домики.

Так и отзывалось всё теми беззаботными временами, когда жилось всем добродушно и всё было просто и несложно.

После “добродушно” было: без затей.

Захватил пустошь.

После “Захватил пустошь” было: где у нас празднует<ся> Красная горка.

И наблюдая особенно, чтоб это было втайне”, сказал Чичиков: “ибо не столько самое преступленье, сколько соблазн вредоносен”.

И соблюдая.

И наблюдая ~ Вам нужна земля, не так ли?

А. что и для вас самих будет выгодно перевесть, например, на мое имя всех умерших душ, какие по сказкам последней ревизии числятся в имениях ваших, так чтобы я за них платил подати. А чтобы не подать какого соблазна, то передачу эту вы совершите посредством купчей крепости, как бы эти души были живые, а чтобы вас это не смущало, то как человеку, к [Угол листа оторван и недостающие слова восстанавливаются по смыслу. ] <которому> я же почувствовал иск<реннее> уваженье, открою всё под секретом: хочу вступить в откупы. Нужны залоги. Конечно, я бы мог заплатить помещикам по два рубли по душу, представить живых, но по доброте сердца не хочу никого вводить в ответственность и в рыск. В случае если лопну, конфискованы будут, так сказать, не существующие, а не то чтобы действительные души.

“Вот тебе!” подумал Леницын. “Это что-то престранное”, и он отодвинулся со стулом назад.

“Я никак в том не сомневаюсь, что вы на это дело совершенно будете согласны”, сказал Чичиков: “потому что это дело совершенно в том роде, как мы сейчас говорили. Совершенно оно будет между солидными людьми втайне и соблазна никому”.

Леницын очутился в затруднительном положении. Он никак не мог предвидеть такого быстрого применения [Далее начато: к делу] оказанной мысли к делу. Он недоумевал, как определить этот поступок. [Он недоумевал, к какого рода действиям причислить это действие. ] Вредоносного в нем не могло быть ни для кого. Помещики всё равно заложили бы также эти души наравне с живыми, стало быть казне нет убытку. Разница только та, что они придут теперь в одни руки, а тогда были бы в равных. Не тем не менее он затруднился, к какому роду действий причислить подобное действие, что оно правое или неправое или же смешанное. Он был правовед и делец.

В это время точно как будто затем, чтобы помочь горю, вошла в комнату молодая курносинькая хозяйка, супруга Леницына, и бледная, и худинькая, и низенькая, и одетая по Петербургскому. За нею был вынесен мамкой на руках ребенок первенец, плод нежной любви недавно бракосочетавшихся супругов тоже довольно жиденькой. Приветливым подходом с подскочкой и ловким наклоненьем головы на бок Чичиков совершенно обворожил Петербургскую даму, а вслед за нею и ребенка. Сначала тот было разревелся, но словами: агу, агу, душенька, и пощелкиваньем пальцев и сердоликовой печаткой от часов он переманил его на руки к себе. Стал он приподымать его к верху и тем возбудил в ребенке приятную усмешку, которая очень обрадовала обоих родителей.

Но надобно же этакой случай. От удовольствия ли или от чего-нибудь другого ребенок вдруг повел себя нехорошо. Жена Леницына закричала: “Боже мой! он вам испортил весь фрак”.

Чичиков посмотрел: рукав новешенького фрака был весь испорчен. “Пострел бы тебя побрал, чертенок проклятой!” пробормотал он в сердцах про себя.

Хозяин, и хозяйка, и мамка все побежали за одеколоном; со всех сторон принялись его вытирать.

“Ничего, ничего, совершенно ничего”, говорил Чичиков. “Может ли что-нибудь невинный ребенок?”, а про себя думал: “Да ведь как метко обделал канальчонок проклятый”.

“Золотой возраст!” сказал он после того, как уже его совершенно вытерли и приятное выражение возвратилось на его лице.

“А ведь точно”, сказал хозяин, обратившись к Чичикову тоже с приятной улыбкой: “что может быть завидней ребяческого возраста: никаких забот, никаких мыслей о будущем…”.

“Состоянье, на которое можно сей же час поменяться”, сказал Чичиков.

“За глаза”, сказал Леницын.

Но кажется оба соврали. Предложи им такой обмен, они бы тут же на попятный двор. Да и что и за радость сидеть у мамки на руках да портить фраки.

Молодая хозяйка и первенец с мамкой удалились, потому что на ребенке требовалось тоже многое поправить. Наградив Чичикова, он и себя не позабыл.

Это по-видимому незначительное обстоятельство совсем преклонило хозяина. Как отказать такому гостю, который оказал столько невинных ласк малютке и великодушно поплатился за то собственным фраком.

Б. Вот например <1 нрзб.> я тоже имею одно дело: [Далее было: желаю вас избавить от платежа подати за умерших крестьян] На вид оно как бы не того, а в существе между тем ничего… [Между строк намечено карандашом: Дело на вид и неск<олько> как бы того] Ревижские души именно которые давно у вас умерли и вместе с тем они вам в тягость, а я эту тягость с вас сниму <?>;. и чтобы не подать какого соблазна другим [На полях у этого текста начаты наброски: а. “Но соблазну действительно не будет”, сказал Чичиков. “Но побудительные причины; б. Но соблазну не будет, потому что в тишине] совершить посредствен купчей крепости как бы эти души были живые.

“Как это однако же”, сказал Леницын. “Но побудительные причины?” [Предварительные карандашные наброски исправлений к этому тексту: а. Это да однако нескол<ько> престранное; б. Как это странно. Однако же. Однако же. Однако же… сказал <Леницын> да и запутался. Если бы по кр<айней> мере мне были известны побудитель<ные причины>].

“Доброта сердца, [желаю вступить в откупы]”, сказал Чичиков. “Я бы мог, вступая в залоги, представить живых, [Далее начато: заплатить] давши помещикам на душу. Но я не хочу входить. Ну случится лопну [Далее начато: буд<ут> тогда они] <?> Ничего не потеряю. Души будут конфискованы не живые, но как бы мертвые, не конфискуют <3 нрзб.?>”. И с видом благородства и чувством достоинства он см<отрел> пря<мо> в гл<аза>. “Словом, это действительно [Далее начато: можно] именно то, [Над строкой начато: Я бы сказал много, но между благород<ными>. Вы сами сознае<те>] о котором мы говорили, что между людьми степенными могущее быть допущено, но только так чтобы не было соблазна”.

Леницын почувствовал, что он как-то странным образом попал так сказать в собственные сети. Остановись <?> он больше недоумевал, к какому роду действий причислить подобное действие, что оно правое или неправое или смешанное. Он был правовед и делец и долго сидел он молча, не зная, как решить, какое это было действие. Но судьба и обстоятельства нарочно благоприятствовали Чичикову. Точно затем, чтобы решить дело, вошла в комнату молодая хозяйка, супруга Леницына, курносенькая, и бледная, и низенькая, и одетая по Петербургскому, большая охотница далее карандашных исправлений нет, идет тот же текст, что и в варианте.

А. Затем:

“Ничего, ничего, совершенно ничего”, говорил Чичиков, “можно ли что-нибудь в это золотое время <2 нрзб.>, а про себя думал: “Да ведь как метко обделал канальчонок проклятый”. Это по-видимому незначительное обстоятельство преклонило хозяина. Как отказать такому гостю, который оказал столько невинных ласк малютке и великодушно поплатился за то собственным фраком. Решил дело скрыть, чтобы не падать дурного примера, ибо больше всего соблазн вредоносен.

“Как приятно ~ как на живые”.

“Как приятно встретить единомыслие”, сказал Чичиков, глядя с чувством полного доверья ему в лицо. Вот у меня тоже одно не то чтобы незаконное, но только долженствующее быть в тайне. Хочу воспользоваться [всякими] беглыми и мертвыми душами, которые записаны в ревизии. Вам, например, как владельцу они в тягость, а мне пригодятся. Мы только между собой сделаем формальным [а. Как в тексте; б. сделаем формальным законным] образом крепость как бы они живые.

“Есть и у меня дело, и законное, и незаконное вместе: с виду незаконное, в существе законное. Да дело-то ~ начал <он>.

А. Начато: Это однако же что-то того;

Б. Однако же… сказал он было вслух и ничего не прибрал сказать.

“Да все-таки ~ Дело такого рода, как сейчас рассуждали: между людьми благонамеренными, благоразумных лет и, кажется, хорошего чину, и притом втайне”, и говоря это, глядел он открыто и благородно ему в глаза.

Как это однако же все-таки <?> как-то. [Далее начато: сказал] Верно вы имеете какую-нибудь особенную побудительную причину.

“Есть побудительная причина, есть”.

“Какая?”.

“Доброта сердца. Я бы мог предоставить в залоги живых, положив помещикам по 2 рубля на душу. Не хочу вводить [Не хочу входить] никого в рыск. Ну случится лопну. Пусть же потерплю один”, сказал Чичиков и посмотрел с чувством открытого благородства в лицо Леницына. “Дело, видите, [Далее начато: какого рода] чисто и притом такого рода.

“А соблазну не будет, потому что втайне”, отвечал Чичиков: “и притом между благонамеренными людьми”.

После “благонамеренными” начато: хор<ошего чину>

“Дело такого рода, как сейчас рассуждали: между людьми благонамеренными, благоразумных лет и, кажется, хорошего чину, и притом втайне”, и говоря это, глядел он открыто и благородно ему в глаза.

И хорошего чину втайне, стало быть соблазну никакого.

“Ему в глаза” вписано.

Как ни был изворотлив Леницын, как ни был сведущ вообще в делопроизводствах, но тут он как-то совершенно пришел в недоуменье, тем более, что каким-то странным образом он как бы запутался в собственные сети.

Как бы ни был искусен вообще [Далее начато: в письменных производ<ствах>] в делопроизводствах.

Вот тебе и задача!”.

После “Вот тебе и задача!” было: думал он.

Но судьба и обстоятельства как бы нарочно благоприятствовали Чичикову.

Точно как бы нарочно благоприятствовали.

Чичиков не то, чтобы украл, но попользовался.

После “попользовался” начато: Один крадет в казне.

Что ж делать, если завелось так много всяких заманок на свете?

После “если завелось” начато: таких.

И дорогие рестораны с сумасшедшими ценами, и маскарады, и гулянья, плясанья с цыганками.

После “рестораны” начато: французы.

И дорогие рестораны с сумасшедшими ценами, и маскарады, и гулянья, плясанья с цыганками.

Маскарады с танцовщицами, актриса<ми>

Ведь трудно ~ вон из города, но дороги испортились.

Изволь удержать себя. Чичикову следовало бы уже и выехать.

Так и Чичиков, подобно размножившемуся количеству людей, любящих всякой комфорт, поворотил дело в свою пользу.

Большому.

В городе между тем готова была начаться другая ярманка — собственно дворянская. Прежняя была больше конная, скотом, сырыми произведениями, да разными крестьянскими, скупаемыми прасолами и кулаками.

А тем временем началась другая ярманка, собственно дворянская, потому что прежняя была.

Прежняя была больше конная, скотом, сырыми произведениями, да разными крестьянскими, скупаемыми прасолами и кулаками.

После “кулаками” начато:

А. Купцы только;

Б. Купцы ловкие были <?>

Теперь же всё, что куплено на Нижегородской ярманке краснопродавцами панских товаров, привезено сюда.

Русскими краснопродавцами.

Наехали истребители русских кошельков, французы с помадами и француженки с шляпками, истребители добытых кровью и трудами денег — эта египетская саранча, по выражению Костанжогло, которая, мало того, что всё сожрет, да еще и яиц после себя оставит, зарывши их в землю.

Наехали французики.

После “шляпками” начато: опустошатели.

Только неурожай да несчастный в самом <…> удержали многих помещиков по деревням.

После “Только” начато: половина.

Этого было достаточно, чтобы <не только> столоначальники, но даже и все канцелярские, в надежде на будущие взятки с просителей.

Начальни<ки>

На будущее поколе<ние?>

Уж это столкновенье сословий для увеселения!..

А. Беда, если люди ста<лкиваются>;

Б. Уж это столкновенье людей для забав;

В. Уж это столкновенье сословий с тем, чтобы.

Несмотря на мерзкую погоду и слякоть, щегольские коляски пролетали взад и вперед.

Пролетали щегольские коляски.

Купцы, приказчики, ловко приподымая шляпы, запрашивали барыш.

После “барыш” начато: Не было уж.

Всё было европейского вида с бритыми подбородками, всё исчахл<ое> <?>, и с гнилыми зубами.

Всё было с бритыми подбородками.

Опершись ловко обеими руками и слегка покачиваясь на них всем корпусом, произнес: “Каких сукон пожелаете?”.

Слегка на них покачиваясь.

Вот суконцо”.

После “Вот суконцо” начато: Извольте.

Развернул он ее с искусством прежних времен, даже на время позабыв, что он принадлежит уже к позднейшему поколению, и поднес к свету, даже вышедши из лавки, и там его показал, прищурясь <?> к свету и сказавши: “Отличный цвет.

После “вышедши из лавки” начато: и погла<дил>

Заворочено оно было в бумагу, по-русски, с быстротой неимоверной.

После “Заворочено оно” начато: было по русско<му обычаю>

Купец приподымал картуз.

Приподымал только картуз.

“Вот, чорт побери, Хлобуев”, сказал про себя Чичиков и поворотился, чтобы не видать его, находя неблагоразумным с своей <стороны> заводить с ним какое-либо объяснение насчет наследства.

Поворотился спиной <?>

“Почтеннейший, почтеннейший”, сказал Чичиков, пожимая ему руки: “поверьте, что всё хочу с вами побеседовать, да времени совсем нет”.

После “побеседовать” начато: да и пол<учаса>

Уж от того ли, что мало движения”.

После “мало движения” начато: или.

Но Муразов, вместо того, <чтобы углубиться> в причину припадков Чичикова, обратился к Хлобуеву: “А я, Семен Семенович, увидавши, что вы взошли в лавку, — за вами.

После “Но Муразов” начато:

А. не об<ратив?>;

Б. не углубись в припад<ки>

“О чем бы у них разговоры?” подумал <Чичиков>.

После “подумал <Чичиков>” было: Да ведь он именье у него купил.

“Афанасий Васильевич — почтенный и умный человек”, сказал купец: “и дело свое знает, но просветительности нет.

После “сказал купец” начато: но просветительности.

Ведь купец есть негоциант, а не то, что купец.

После “Ведь купец есть” начато: по крайней <мере>

“Вас жду, <Семен Семенович>”, сказал Муразов, увидевши входящего Хлобуева: “Пожалуйте ко мне в комнатку”, и он повел Хлобуева в комнатку, уже знакомую читателю, неприхотливее которой нельзя было найти и у чиновника, получающего семьсот рублей в год жалованья.

Здесь и далее имя Семен Семенович заключено в скобки <> в тех случаях, когда в рукописи осталось от первого слоя имя Петр Петрович.

“И все-таки жизнь останется праздная, а в праздности приходят искушения, о которых бы и не подумал человек, занявшись работою”.

Все искушенья.

Даже камень, и тот затем, чтобы употреблять на дело, а человек, разумнейшее существо, чтобы оставался без пользы.

Чтобы человек.

А ваша жизнь годится им в пример?

А что ваша жизнь.

Ну, как мне поступить?

После “Ну, как мне” начато: что делать.

Неужели определить<ся> мне в службе?

После “Неужели” начато: мн<е>

Нет, Афанасий Васильч, думал, пробовал, перебирал все места, везде буду неспособен.

После “Нет” начато:

А. никакую должность <1 нрзб.>;

Б. никакой труд.

“Богадельня <тем>, которые трудились; а тем, которые веселились всё время в молодости, отвечают, как муравей стрекозе: “Поди, попляши”.

После “которые трудились” начато: и перестали трудиться, а не праздно <1 нрзб.>

После “в молодости” начато: готовы.

Я знаю, что это я делаю не для человека, но для того, кто приказал нам быть всем на свете.

Я это делаю для.

Я знаю, что это я делаю не для человека, но для того, кто приказал нам быть всем на свете.

Кто милостивее людей.

Старик прослезился ~ Бедный Хлобуев задумался.

Муразов минуту помолчал, как бы с тем, чтобы дать ему прийти в прежнее положение. [прийти в себя] Стало быть деятельность [Далее было начато: если только вы убеждены, что] у вас есть, зачем же не возьмете вы и должность [и должность и деятельность] с мыслью, что взяли ее не для человека и не для угожденья обществу, а служите ею тому, кто повелел вам быть на свете [Далее было начато: в уверенности, что и вы].

Да как увидел во всем прибыток — и распустился, пока он и изде<ржал> свое <2 нрзб.>.

Развернулся.

Сына по-французски стал учить, дочь за генерала.

Сына стал воспи<тывать> обуч<ать>

И уже не в лавке или в биржевой улице, а всё как бы встретить приятеля да затащить в трактир пить чай.

После “трактир” начато: Ну и обанкрутился. А тут бог несчастье.

Пил целые дни чай, ну и обанкрутился.

После “обанкрутился” было: А тут сынишка обокрал.

А тут бог несчастье сыну пос<лал?> Теперь он, видите ли, приказчиком у меня.

После “сыну пос<лал?>” было: Он сызнова в приказчики, а ему тоже лет за 50 <?>

А уж помогает он бедным так, как никто из нас не помогает; а другой рад бы помочь, да деньги свои прожил”.

После “не помогает” начато: узнает, где голод или что другое.

Человек этот большого ума — такого ума, что я не знаю.

Такого-с ума.

Человек этот большого ума — такого ума, что я не знаю.

После “я не знаю” было: Он не говорит.

Только что я в дверь, а он мне с первых же слов: не знаю ли я такого человека, которому бы можно было поручить сбор на церковь, который бы был или из дворян, или купцов, повоспитанней других, смотрел бы на <то>, как на спасение свое?

Смотрел бы на такой.

Переходя с книгой от помещика к крестьянину и от крестьянина к мещанину, он узнает и то, как кто живет и кто в чем нуждается.

Он узнает и быт.

Так что воротится потом, обошедши несколько губерний, так узнает местность и край получше всех тех людей, которые живут в городах…

После “местность” начато: получше.

После “которые” начато: знаю<т>

Вот мне князь сказывал, что он много бы дал, чтобы достать такого чиновника который бы знал не по бумагам дело, а так, как они сейчас, на деле, потому что из бумаг, говорят, ничего уж не видать, так всё запуталось”.

Который бы знал не бумажное дело, а точно узнал как они на деле.

“Вы меня совершенно смутили, сбили, Афанасий Васильевич”, сказал Хлобуев, в изумлении смотря <на него>.

Смотря в изумлении.

“О супруге и детях не заботьтесь.

О же<не>

Я возьму их на свое попеченье, и учителя будут у детей.

После “будут у детей” начато: поверьте, не будут.

Вы уж не ошибетесь, а кому дадите, тот точно будет стоить. Эдаким образом ездя, вы точно узнаете всех, кто и как.

Потому что эдаким образом ездя, вы узнаете.

Об этом не нужно и помышлять долго; это нужно просто принять за повеленье божие.

С богом!

Ведь с терпеньем, можно сказать, кровавым добывал копейку, трудами, трудами, не то, чтобы кого ограбил или казну обворовал, как делают.

После “трудами, трудами” было: лишал себя всего.

А ведь я три раза сызнова начинал; всё потерявши, начинал вновь с копейки, тогда как иной давно бы с отчаянья запил и сгнил в кабаке.

После “с копейки” начато: Ведь тут.

А несчастный ожесточенный человек, еще недавно порхавший вокруг с развязной <?> ловкостью светского или военного человека, метался теперь в растрепанном, непристойном <виде>, в разорванном фраке и расстегнутых шароварах <?>, <с> окровавленным разбитым кулаком, изливая хулу на враждебные силы, перечащие человеку.

С ловкостью военного человека.

Не то жаль, что виноваты вы стали пред другими, а то жаль, что пред собой стали виноваты — перед богатыми силами и дарами, которые достались в удел вам.

После “стали виноваты” начато:

А. Перед богатыми силами;

Б. что провинил<ись>

Которые уже получили от природы.

После “в удел вам” начато: Великой человек был бы из вас, а вы сами.

Назначенье ваше — быть великим человеком, а вы себя запропастили и погубили”.

После “Назначенье ваше” начато: было.

Как бы ни далеко отшатнулся от прямого пути заблуждающийся, как бы ни ожесточился чувствами безвозвратный преступник, как бы ни коснел твердо в своей совращенной жизни; но если попрекнешь его им же, его же достоинствами, им опозоренными, в нем <всё> поколеблется невольно, и весь он потрясется.

После “безвозвратный преступник” начато: но если его попрекнешь им же.

“И познанье людей, и опытность не помогли на незаконном основаньи.

После “не помогли” начато: потому что не б<ыло>

А если бы к этому да основанье законное…

После “основанье” было: Оттого и [пользы] ничего не принесли.

“Нет, поздно, поздно”, застонал он голосом, от которого у Муразова чуть не разорвалось сердце.

Голосом, прошед<шим> Муразову в душу.

“Нет, поздно, поздно”, застонал он голосом, от которого у Муразова чуть не разорвалось сердце.

После “сердце” начато:

А. Вижу истину;

Б. Вижу что.

Вижу, чувствую, Афанасий Васильевич, что жизнь веду не такую, но нет большого отвращенья от порока: огрубела натура, нет любви к добру, этой прекрасной наклонности к делам богоугодным, обращающейся в натуру, в привычку.

После “но нет” начато: отвращенья.

Нет такой охоты подвизаться для добра, какова есть для полученья имущества.

После “имущества” начато: Что ж.

Ведь теперь люди без воли все, слабые”.

Теперь все люди.

Ведь теперь люди без воли все, слабые”.

После “слабые” начато: Хотят не сильно <?>

“Афанасий Васильевич”, сказал он твердо: “если только вымолите мне избавленье и средства уехать отсюда с каким-нибудь имуществом, я даю вам слово начать другую <жизнь>: куплю деревеньку, сделаюсь хозяином, буду копить деньги не для себя, но для того, чтобы помогать другим, буду делать добро, сколько будет сил.

Маленькую деревеньку.

После “буду” начато: стараться сколько можно.

Позабуду себя и всякие городские объяденья и пиршества, поведу простую, трезвую жизнь”.

После “всякие” начато: еды.

Как вы меня, право, обрадовали!

После “обрадовали” было: Ах, господи мой боже.

Вся природа его потряслась и размягчилась.

После “размягчилась” начато: Расто<пляется>

Расплавляется и платина, твердейший из металлов, всех долее противящийся огню: когда усилит<ся> в горниле огонь, дуют мехи и восходит нестерпимый жар огня до<верху> — белеет упорный металл и превращается также в жидкость; подается и крепчайший муж в горниле несчастий, когда, усиливаясь, они нестерпимым огнем своим жгут отверделую природу.

После “огонь” начато: белеет упорный металл.

После “в горниле несчастий” начато: когда дуют.

Так думал Чичиков и полупробужденными силами души, казалось, что-то осязал.

Полупробужденными чувствами.