Лев Троцкий.

Формирование новой власти.

Большевики пришли к власти путем переворота в Петрограде. Но они не смогли бы удержать власть, а затем установить тоталитарную систему, если бы их не поддержали широкие массы населения, надеявшиеся, что новая власть сможет «спасти отечество», которое, казалось, катится в пропасть при нерешительном Временном правительстве. Отдаваясь самой яркой эмоции — ненависти, в данном случае ненависти к богатым, стремясь выйти из кровопролитной войны, хотя бы в малейшей степени улучшить условия жизни, низшие слои населения поверили демагогической пропаганде и планам социальной инженерии «пролетарских революционеров», не имевших прямого отношения к пролетариату, но поначалу более или менее искренне веривших в свои проекты, а некоторые из них, в частности персонаж этой книги, не расставшихся с ними до конца жизни.

Лишь ощупью Троцкий пытался найти наиболее целесообразные подходы к налаживанию внешнеполитической деятельности большевистского правительства. Центр тяжести, разумеется, лежал не в дипломатической области, но Троцкий не мог не осознавать важности поддержания отношений с зарубежными странами. Даже если он сохранял уверенность в возможности международной перманентной революции в ближайшее время, то до этого его правительство должно было удержаться у власти, и дипломатическая игра могла послужить важным инструментом. Не только Троцкий, но почти все большевистские руководители лелеяли планы ускорения мировой революции, и только Ленин занимал более осторожную позицию.[481].

В первые недели после Октябрьского переворота Троцкий действительно занимался отнюдь не только своим ведомством. Он вспоминал, что активно участвовал во всех делах Совета народных комиссаров. Его кабинет и кабинет Ленина находились в противоположных концах Смольного. Между тем общение было непрерывным. Троцкий бывал у Ленина несколько раз в день, Ленин шутливо предлагал установить связь в Смольном на велосипедах.[482].

Акцией, не связанной с дипломатическими делами, но важной для закрепления власти большевиков, был срыв планов создания социалистического правительства без большевиков или с их меньшинством (планы однородного социалистического правительства). Последний вариант предлагался Исполнительным комитетом Всероссийского союза железнодорожников (Викжелем). Он нашел поддержку у части руководства партии, оказавшейся у власти, но был затем решительно отвергнут Лениным и Троцким, которые вначале напряженно выжидали. Предложение о создании однородного правительства при условии невключения в него Ленина и Троцкого было выдвинуто Викжелем 29 октября. В этот же день на заседании ЦК большевистской партии, происходившем в отсутствие Ленина и Троцкого, наиболее жестко настроенных вождей, было признано возможным расширить политическую базу правительства и изменить его состав. Вести переговоры были уполномочены Л. Б. Каменев и Г. Я. Сокольников.[483].

Но разложение войск Керенского — Краснова, которые безуспешно попытались выступить против большевистского переворота, изменило ситуацию в пользу «твердокаменных». На заседании ЦК большевиков 1 ноября был заслушан доклад Каменева о переговорах с социалистическими партиями и Викжелем. Из доклада вытекало, что умеренные партийные деятели пошли на существенные уступки, согласившись обсуждать вопрос о правительстве без Ленина и Троцкого. Троцкий выступил после Каменева с негодующей речью. Он заявил, что «партии, в восстании участия не принимавшие, хотят вырвать власть у тех, кто их сверг. Незачем было устраивать восстания, если мы не получим большинства… мы не можем уступить председательства Ленина».[484] Выступая на этом же заседании, Ленин потребовал идти на прямой разрыв с Викжелем. Троцкий еще более усилил требование, заявив, что «нашим укрывательством и попустительским отношением к Викжелю мы придаем духу им и ослабляем себя».[485]1 ноября Ленин на заседании Петербургского комитета партии (местный партийный орган столицы еще назывался по старому названию города) заявил, что после того, как Троцкий убедился в невозможности союза с меньшевиками, «не было лучшего большевика».

Проводниками курса своих родных выступали и члены первых большевистских семейств, которым были предоставлены ответственные посты. Явно выражая мнение супруга и брата о поэме «Двенадцать» Александра Блока, О. Л. Каменева, руководившая театрами России в Народном комиссариате просвещения, заявила жене поэта, актрисе Любови Дмитриевне Блок, которая читала поэму с эстрады: «Стихи Александра Александровича («Двенадцать») — очень талантливое, почти гениальное изображение действительности… но читать их не надо (вслух), потому что в них восхваляется то, чего мы, старые социалисты, больше всего боимся».[486].

О. Л. Каменева в течение некоторого времени работала также секретарем Исполкома ВЦИКа. Будущий военный консультант советской делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске полковник Д. Г. Фокке, побывавший в этом учреждении, отметил ее запоминавшуюся внешность: «Черные, как смола, отливающие волосы, смуглое лицо восточного — я бы сказал, цыганского — типа и большие красивые глаза. Не каждый день встречаются такие женские лица, отмеченные энергией и женственной силой, умеющей подчинять и не склонной подчиняться».[487].

На высокие государственные посты были устроены и многие другие супруги высших большевистских лидеров. Наталья Ивановна Седова — жена Троцкого — чуть позже, в июне 1918 года, была назначена заведующей отделом по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса РСФСР.[488] О ее работе я еще расскажу.

После переворота семья Троцкого переселилась в Смольный. Ей были предоставлены две большие комнаты. Седова вспоминала, что сыновьям необходимы были осенние куртки. Купить их было невозможно, не было и материала, чтобы пошить. Мать воспользовалась плотной разноцветной вельветовой скатертью, которой был накрыт стол в их квартире. Живописные куртки мальчикам не понравились, облачались они под нажимом. Но однажды в коридоре детей увидел Ленин, остановился перед ними и заявил: «А выглядят они очень приятно!» С тех пор Лева и Сережа надевали куртки без скандала.[489].