Поэзия социалистических стран Европы.

Ты помнишь ли То море, и машины, И трюмы, Что наполнил Липкий мрак? И дикую тоску По Филиппинам, По звездам, что горят Над Фамагустой? Ты помнишь, был ли хоть один моряк, Который бы не бросил взора Туда, где в голубых просторах Дыханье тропиков ты чувствовал? Ты помнишь ли, как нас Мало-помалу Обуревали смутные сомненья, Как постепенно Вера Исчезала В добро, в людей, В романтику, В стремленья? Ты помнишь? Жизнь Так быстро и так просто Поймала нас… И, зубы сжав от боли, Опомнились мы. Поздно! Мы связаны, и мы в неволе.

Как у зверей, сидящих в тесной клетке, Глаза Блестели жадно, Блестели, Умоляя о пощаде. Как молоды, как молоды мы были!

И после… после… Зло и беспощадно В больное сердце ненависть впивалась; Как черная гангрена, Как проказа, Она росла И душу растравляла. Та ненависть сетями оплела нас, Сетями пустоты И мрака, Она сжигала кровь И угрожала. Но было рано, было слишком рано…

А там, Высоко в небе, В час Заката Опять дрожали крылья Белых чаек, И небо было светом вновь объято, И голубела даль морская…

Опять на горизонте Вечерами Терялись паруса В белесом дыме, И мачты колыхались над волнами, Ты помнишь ли? Но были мы слепыми! Все это позади. Но мы, как братья, С тобой тюфяк соломенный делили. И вот тебе хотел бы рассказать я, Как верю я и как я полон силы!

И это Новое теперь мне помогает Покончить С тьмою Прошлых заблуждений И злобу мне В груди Переплавляет В священный Гнев Сегодняшних Сражений. Оно вернет мечту о Филиппинах, И звезды, что горят Над Фамагустой, И радость ту, Что вытеснило горе, И нашу прежнюю любовь к машинам, И эту синюю безбрежность моря, Где ветер тропиков лелеял наши чувства.

Глухая ночь. Спокойно и ритмично Стучит машина, Пробуждая веру… О, если бы ты знал, как жизнь люблю я! Как ненавижу Праздные Химеры! И верю я: Сквозь мрак и ночь пройдем мы, Ломая льды могучими руками, И солнце вновь на горизонте темном Заблещет Животворными Лучами. И пусть, как мотыльку, лучи, сияя, Сожгут мне крылья. Их не прокляну я, Не буду сетовать, — Ведь я же знаю, Что срок придет — И мертвый упаду я. Но умереть в тот час, Когда смывает С себя земля Столетний яд и плесень, Когда мильоны К жизни воскресают, Да, это будет Лучшая из песен!