Европейская поэзия XVII века.

АНТУН ГЛЕДЖЕВИЧ.

СТИХИ О ЛОПУЖАНКАХ.

Мара в поселке Игало Сеть для угрей расставляла, Как их вернее поймать, Знает умелая мать. Лопуд им стал тесноват,— В город на Плаце спешат, Может быть, выпадет счастье, Рыбу поймать позубастей. Но неприятно смотреть, — Что попадается в сеть? Пригоршни грязного ила… Удочка сеть заменила. Удочкой цепкой и меткой В двери попали к соседке. Эта соседка была Женщиной их ремесла. Щедрый улов был нежданным,— С чисто французским приданым… Что же поделаешь тут? Сети, конечно, сгниют.

ГОВОРЯТ, ЧТО НЕ ПРИСТАЛО ПОЖИЛОЙ ЖЕНЩИНЕ ЗАНИМАТЬСЯ ЛЮБОВЬЮ.

Эта старческая проседь Обличает возраст твой, И тебе пора бы бросить Притворяться молодой.
Тусклый взор остекленелый Холодней потухших свеч,— Мечет смерть амура стрелы, Чтобы страсть в сердцах зажечь.
Не надейся, — ни единый В целом мире не придет Целовать твои морщины И вкушать увядший плод.
Кто целуется с тобою? Впалых губ ужасен вид, А за пазухой такое, Что посмотришь — и стошнит.
Для былой твоей гордыни Оснований нет, — не ты ль, Дорогая, любишь ныне, Опираясь на костыль?
Пламя то, что отгорело, Не согреет никогда. Для тебя, окостенелой, Страсть — великая беда.
Безрассудная, когда же Ты поймешь, что лишь одно Для тебя — кудель и пряжа, Нить с иглой, веретено…

ПОБАСЕНКА О ТЫКВЕ И КИПАРИСЕ.

Тыква, чьи всегда унылы И безрадостны пути, Неожиданно решила Кипарис перерасти.
Ствол его, что ввысь нацелен, Стройность этого ствола И невянущую зелень Тыква жадно обвила.
Тот смеется: планы чьи-то, Вероятно, не сбылись,— И с насмешкой ядовитой Тыкве молвит кипарис:
«Ты спесива и надменна, Но зима придет — и что ж? Ты погибнешь и мгновенно Вновь на землю упадешь…»