Европейская поэзия XVII века.

ТОММАЗО ГАУДЬОЗИ.

Уже, казалось, исчерпал до дна Спесивый смертный море наслаждений, В пирах и на одре любовных бдений Дань роскоши платить любя сполна.

Все, что земля приносит и волна,— Все наше, все для наших вожделений,— Вот главное из общих заблуждений И в прежние и в наши времена.

И наконец изысканное блюдо Ноздрям голодным бренный мир принес Индийский дым из малого сосуда.

Что дальше? Мир катится под откос! Табак — его последняя причуда — Усладою мирскою тешит нос.

Фортуна шутит. Для нее игра — Дарить и отнимать одновременно, То вознося, то ставя на колена, И счетом битва — цифрами хитра.

Сверкает злато, груда серебра, Влечет несметных воинов арена. Фортуна к ним скупа попеременно И — столь же неояшданно — щедра.

Ты видишь, как своей беды грядущей Виной рука бывает: риск велик, И жребий в ней самой — в руке сдающей.

Я на примере карточном постиг, Что в жизни все решает миг бегущий. Один короткий неделимый миг.

Добычу Марса, алчного жнеца, Я озирал, на поле сечи стоя, — На этом лоне жуткого покоя, Где спал мертвец в объятьях мертвеца.

Белели кости павших в гуще боя, И труса отличить от храбреца, Безродных — от рожденных для венца Пытался я, догадки втуне строя.

И я подумал: если всех одна Материя для жизни породила, И смерть должна рожденью быть равна.

Коль скоро смертным суждена могила, Возьмет и роскошь бренную она. Людскому веку — краткий миг мерило.