Европейская поэзия XVII века.

Прореките же, драгие Лютни струны мне тугие, В каких уделах мира, нестреножна, Сегодня бродит мысль моя тревожна. Часто ж дома ее нету,— Не иначе, как по свету, На крыльях воспарив неуследимых, Ширь облетает стран неисследимых. Ей и ночка не отрада, И рассвет ей не привада; Так что, бывает, ищешь ее оком, Словно бы гостя в распутье далеком. Святый Боже! Вельми многа Особливость в нас от Бога — Разные, то бишь, Предвечного знаки, И непостижны премудрости всяки. Дивна, однако, всех боле — Мысль, ибо несть ей неволи! В мире греховном с ней, вольною, мы же Ко совершенству становимся ближе. Что ж под солнцем с ней сравнимо, Мчащейся неукротимо? Не столь и птица, и не так летяща Стрела из лука, на лету свистяща. Не так и пламень трепещет, Не так и молонья блещет. Ею же каждый во мгновенье ока, Будь он хоть рядом, зри хоть издалёка, Даже моргнуть не успеет, Туда проникнуть сумеет, Где за богатой Китаем-страною Море восточно лижет брег волною, Или же в западны страны, Кои во счастье пространны, Иль до Гренландов, отколь Аквилоны, Или до мыса, что был нареченный Доброй Надеждой, а он-то — Сущий средь теплого Понта. А, погостивши в столь далеких водах, Вмиг побывает также в антиподах. Так что в единое время Всюду бывать ей не в бремя. Притом не только на земном просторе Есть вездесуща, но в бездонном море; Знай, плывет в любые зыби, Чешуйчатой сродна рыбе; Или же солнца превыше ходяща Взмоет она же, столь быстролетяща. А оттуда — вниз, в краины Мчит суровой Прозерпины. Так что искать мы почнем понапрасну Высь и пучину, мысли неподвластну. Прореките же, драгие Лютни струны мне тугие,

В каких уделах мира, нестреножна, Сегодня бродит мысль моя тревожна. Знать, во той сторонке ходит, Солнце к нам отколь восходит; Злой хотя ветр к нам оттуда несется, Мной она доброй надеждой зовется.