Испанские поэты XX века.
ПЕСНЯ ЖЕНАТОГО СОЛДАТА. Перевод П. Грушко.
Я чрево твое засеял зерном и любовью, подруга.
Всей кровью тебе откликаюсь, тобой мои вены полны,
Над пашнею жду я всходов, жду ожиданием плуга,
Дошедшего до глубины.
Хмельной глоток моей жизни, жена моей плоти и кожи,
Смуглянка дозорных башен, всевидящих глаз и огня,
Твои безумные груди на зачавших ланей похожи —
Они заждались меня.
Мне кажется иногда, что ты — бокал тонкостенный:
Чтобы тебя не разбить, я боюсь шевельнуть рукой.
Своею кожей солдата я хочу облечь твои вены,
Словно вишенку кожурой.
Зеркало моей плоти, крыльев моих опора,
Я смерть потому и отвергнул, что жизнь для тебя берегу.
Я так люблю тебя, милая, здесь, среди пуль и пороха,
Где гибель на каждом шагу.
Здесь, над гробами пустыми, ждущими нас под обстрелом,
Над растерзанными, для которых и могила-то не нужна,
Я люблю тебя и хотел бы поцеловать всем телом,
Даже в прах рассыпаясь, жена.
Когда я тебя вспоминаю на страшном поле сраженья,
Твой образ не исчезает, не стирается, но — растет!
Я вижу: ты приближаешься, и вся ты в эти мгновенья —
Огромный голодный рот.
Почувствуй меня в траншее, пиши мне на поле брани.
Имя твое воскрешая, я пишу ружейным огнем,
Чтоб защитить твое чрево, тоскующее в ожиданье,
И сына — во чреве твоем.
Наш сын родится, и будет в кулачок рука его сжата,
Сына нашего спеленает гитар победный напев.
И жизнь моя постучится в твой дом рукою солдата,
Забывшего боль и гнев.
Сейчас мы должны убивать, чтобы жизнь восторжествовала,
Но под сенью твоих волос я найду однажды покой,
На простынях засыпая, похрустывающих от крахмала,
Сшитых твоей рукой.
В тяжком движении к родам шаги твои непреклонны,
И уста твои непокорные непреклонны на этом пути.
Сюда, в мое одиночество, где взрывы, атаки и стоны,
Свой поцелуй — я знаю — ты хотела бы донести.
Для нашего сына добуду я мир на поле сраженья.
И пусть по закону жизни однажды накатит час,
Когда в неизбежной пучине потерпят кораблекрушенье
Два сердца — мужчина и женщина, обессилевшие от ласк.
