Европейская поэзия XIX века.
ОКОННЫЙ ПЕРЕПЛЕТ[99]. Перевод В. Шора.
[99].
Был в замке пышный пир: курфюрст[100] на праздник рыцарей созвал,
И звуки скрипок, труб и флейт заполнили старинный зал.
Уставлен яствами был стол, и в кубках искрилось вино.
Стоял июльский жаркий день. Курфюрст велел раскрыть окно.
А из окна был виден лес, где от жары спасала тень,
Тот лес, где так любил курфюрст блуждать, охотясь, целый день
И слушать ржанье лошадей, и ловчих крик, и лай собак,
Забыв строптивый Кенигсберг и непочтительный ландтаг.
О, дерзкий город Кенигсберг! О, непокорная страна!
Меж вами и курфюрстом шла непримиримая война.
То был не рыцарский мятеж! О нет, восстали города,—
Чтобы крестьянами владеть не смели больше господа!
Да, беспокойный этот край — не Бранденбургская земля!
Здесь дух борьбы, гражданский дух, кипящей лавою бурля,
Подчас и в наши дни грозит короны обратить во прах;
И с давних пор князья таят в груди и ненависть и страх!
Был в замке пышный пир. Курфюрст не пожалел гостям вина…
«Что до сословий мне! В лесу убил я нынче кабана!»
Шумели гости… Вдруг вошел и всех в молчание поверг
Гонец, которого прислал вольнолюбивый Кенигсберг.
Вручил письмо. «Наверно, вновь ландтаг ослушаться посмел»,—
Сказал курфюрст, сломал печать, прочел и страшно побледнел.
Какая наглость! Обуздать хотят монарший произвол!
«Самонадеянный народ! Ты далеко игру завел! —
Курфюрст разгневанный вскричал. — Ты мне дерзишь в последний раз!
Что помешать бы мне могло вот это яблоко сейчас
В окно швырнуть? И так же мне ничто не в силах помешать
Стать на янтарном берегу ногою твердою опять!
Ничто!» И, руку протянув, из вазы яблоко он взял.
«Ничто!» — он снова произнес, и замер в ожиданье зал.
«Я усмирю бунтовщиков! Им никогда не встать с колен!
Моим ты будешь, прусский край! Моим — мятежный польский лен!»
Швырнул. И, описав дугу, упало яблоко… куда ж?
В соседний лес? О нет, отнюдь: оно ударилось в витраж!
Отбросил яблоко назад свинцовый переплет окна.
Я вижу в том счастливый знак твоей судьбы, моя страна!
