Европейская поэзия XIX века.

К земле склонилось летнее светило И серебристо-голубой ледник На Эйяфьятле златорасцветило. С востока смотрит он, огромнолик И седоглав, и погружен в небесный Морозно-ясный синевы родник. Там тешит ревом водопад злобесный Слух Фьялара и Фрости[133], духов горных, Хранящих в скалах клад златочудесный. Напротив них застыл отряд дозорных Отрогов Тинда[134] — зеленью лугов Обшит подол плащей иссиня-черных; На лбы надвинув шишаки снегов, Они глядят, как Ранга[135] по долине Струится бирюзой меж берегов, Где хутора на каждой луговине Среди угодий, выгонов и пашен. А с севера сверкает трехвершинье Ледовой Геклы; вид вулкана страшен; Заключены за каменным порогом Огонь, и смерть, и ужас в недрах башен; Но над чернобазальтовым чертогом Прозрачно-чист зеркальный небосвод. Оттуда вид чудесный: по отлогам Долины, где грохочет Маркарфльот, По берегам и на холмах покатых Лежат поля и радостно цветет Покров зеленый сеножатв богатых — В траве цветы, как россыпь желтых звезд. Высматривает рыб на перекатах Орлан златокогтистый; пестрый дрозд Мелькает меж берез; и чистым звоном Горит рябины красноспелый грозд.

Два всадника спускаются по склонам От хутора нагорного туда, Где волны разбиваются со стоном, Где и в затишье не тиха вода, Где отмели песчаной с океаном Извечна беспобедная вражда; Там конь морской, зачаленный арканом, Их ждет, высокобокий, на мели, Уставясь вдаль окованным бараном. От берегов родительской земли В изгнанье два всеземнознатных брата От суши, на которой возросли, Должны уплыть, скитаться без возврата В чужих краях, — так порешил закон, Судом суровым их судьба заклята. Вот первый выезжает на уклон — Из Хлидаренди[136] Гуннар, горд и строен, С секирою в руке; за ним вдогон Второй на красно-гнедом — ладно скроен, Красив, и меч сверкающий при нем,— Могучий Кольскегг[137], многославный воин. Так едут братья до реки вдвоем; Помчат их кони врозь от переправы: Поскачет к морю Кольскегг на своем, А Гуннар на своем — навстречу славы, Домой, туда, где каждый шаг опасен, Где смерть близка и недруги лукавы. «Не замечал я прежде, сколь прекрасен Зеленый холм, на нем овец ватага, Как нивы желты, а шиповник красен. Что жизни даст мне бог — приму за благо; Я остаюсь! Прощай же, в добрый час, Мой друг и брат!» — Так повествует сага.

Да! Гуннару страх смерти не указ — Ему ли жить без родины, без чести! Враги жестоки, и на этот раз Его поймали в сети кровомести. О, Гуннар мой, о, мой любимый сказ, Не чудо ли, что там, на прежнем месте, Как островок, на вымершей равнине Цветет зеленый Гуннарсхольм[138] поныне! Там всю долину полая вода Песками покрывает ежегодно, И с грустью видит древних гор гряда, Что дол погиб, что горе безысходно, Что троллей нет, что гномов нет следа, Что люди слабы, что земля бесплодна… Но этот холм цветет, и тучны травы — Здесь Гуннар повернул навстречу славы.