Европейская поэзия XIX века.

ИСЛАНДИЯ.

БЬЯРНИ ТОРАРЕНСЕН.

Бьярни Тораренсен (1786–1841). — Стихи Б. Тораренсена написаны в «эддическом» стиле, то есть в стиле «Старшей Эдды» и других эпических произведений; их шероховатость и суровость сочетаются с поэтическим богатством.

Сборники поэта изданы посмертно, в 1847 и 1884 годах.

ЗИМА. Перевод И. Бочкаревой.

Что там за всадник Торопит яростно Коня снежно-белого В высоком небе? Мерзлые хлопья Мечет с гривы Могучий конь Злобно на землю.
Щит ледяной На плечо у всадника, Сыплются с лат Искристые иглы, Облекает голову Страшный шлем, Вкруг этого шлема Сполохи вспыхивают.
Тот всадник извергнут Логовом полночи, Там — вечный источник Силы земной, Там бурное море Бьется у берега, Что весен не видит, Что лета не ведает.
Тот всадник не старится Хоть старейшие боги Друзья с пим были Еще до мироздания. Свой путь он закончит, Когда солнце погаснет И последнее слово На земле отзвучит.
Крепкий окрепнет, Услыхав его поступь, Земля затвердеет От ласк его диких, Станут алмазами Ее слезы, Горностаевой шубой Станут черные ризы.
Вовсе неправда, Что теплым летом Зима отступает В северный край. Она выжидает Там, в поднебесье, Пока лето бродит Среди пестрых лугов.
Руки зимы Землю вращают, От мощи тех рук Полюса трещат, И все на земле, Что к небу близко, Не расстается С зимой никогда.
Всем известно, Что даже летом Горы одеты В зимний наряд; Всем известно, Что лето не сгонит Небесный иней С головы старика.

СИГУРДУР БРЕЙДФЬОРД.

Сигурдур Брейдфьорд (1798–1846). — В 1814 году поэт приехал из Исландии в Копенгаген, изучал бондарное ремесло. Жил в Гренландии в качестве датского торгового служащего; об этой стране рассказывается в его книге «Из Гренландии».

Сигурдур Брейдфьорд известен прежде всего как автор рим. Римы— специфически исландское явление литературы. Это стихи повествовательного содержания, чаще всего на темы исторических или так называемых «лживых», то есть фантастических, саг. Римами принято называть и цикл рим, и отдельные часта, в него входящие. Начиналась рима обычно «мансёйнгом» — строфами любовного содержания. Со временем содержание зачина стало более разнообразным. От скальдической поэзии, возникшей еще в древней Исландии, римы унаследовали вычурный и условный язык, а также условную форму, богатую аллитерацией и внутренней рифмой. Конечная рифма в строфе римы заимствована у народных баллад; римы часто пелись. Расцвет этого вида поэзии приходится на XIV–XVI века; как жанр римы существовали еще и в XIX веке. Сигурдур Брейдфьорд был одним из последних поэтов, писавших римы.

РИМЫ. Перевод В. Тихомирова.

В самом деле, в старину Славно ведь умели Деву петь или жену — Как лилею пели.
В старопрежние лета — Нынче где же это? — Девы нежной красота Прилежно воспета.
Нынче ладу нет у нас, В песнях складу мало, В сердце скальда жар погас — К ляду все пропало.
Раньше, если что не так, Силу песни знали: Черт ли, бес ли, вурдалак — Песней изгоняли.
И слова струились их, Как молва, свободно, А едва запнулся стих — Вся строфа негодна.
Вот лиса[129]: лисе в отмест Зло писали висы[130] — Чудеса ли, что окрест Исчезали лисы!
Или ворона добыть — Скальд спроворит разом: Стихотворец мог убить Заговорным сказом[131].
Черт ли ловкий, злобный бес,— Вот улов, удача! — Сам по слову скальда лез В упряжь, словно кляча.
Овладеет скальдом вдруг Гнев — к беде-кручине: Что людей падет вокруг! Что ладей в пучине!
Может, был смельчак такой, Оскорбил поэта,— Скальд убил его строкой, Словом сжил со света.
Вот искусство прежних лет! Нынче ж пусто, худо: Стал бесчувственен поэт — Куда ему до чуда!

ЙОУНАС ХАДЛЬГРИМССОН. Перевод В. Тихомирова.

Йоунас Хадльгримссон (1807–1845). — В годы учении в Копенгагенском университете был одним из издателей журнала «Фьолнир», ставившего перед собой цель обновить язык исландской литературы, пробудить национальное чувство.

Йоунас Хадльгримссон — мастер формы, обновитель поэтического языка, певец исландской природы. Посмертно, в 1847 и 1913 годах, были изданы его «Стихи», в 1883 году — «Стихи и другие произведения».

ОСТРОВОК ГУННАРА[132].

[132].
К земле склонилось летнее светило И серебристо-голубой ледник На Эйяфьятле златорасцветило. С востока смотрит он, огромнолик И седоглав, и погружен в небесный Морозно-ясный синевы родник. Там тешит ревом водопад злобесный Слух Фьялара и Фрости[133], духов горных, Хранящих в скалах клад златочудесный. Напротив них застыл отряд дозорных Отрогов Тинда[134] — зеленью лугов Обшит подол плащей иссиня-черных; На лбы надвинув шишаки снегов, Они глядят, как Ранга[135] по долине Струится бирюзой меж берегов, Где хутора на каждой луговине Среди угодий, выгонов и пашен. А с севера сверкает трехвершинье Ледовой Геклы; вид вулкана страшен; Заключены за каменным порогом Огонь, и смерть, и ужас в недрах башен; Но над чернобазальтовым чертогом Прозрачно-чист зеркальный небосвод. Оттуда вид чудесный: по отлогам Долины, где грохочет Маркарфльот, По берегам и на холмах покатых Лежат поля и радостно цветет Покров зеленый сеножатв богатых — В траве цветы, как россыпь желтых звезд. Высматривает рыб на перекатах Орлан златокогтистый; пестрый дрозд Мелькает меж берез; и чистым звоном Горит рябины красноспелый грозд.
Два всадника спускаются по склонам От хутора нагорного туда, Где волны разбиваются со стоном, Где и в затишье не тиха вода, Где отмели песчаной с океаном Извечна беспобедная вражда; Там конь морской, зачаленный арканом, Их ждет, высокобокий, на мели, Уставясь вдаль окованным бараном. От берегов родительской земли В изгнанье два всеземнознатных брата От суши, на которой возросли, Должны уплыть, скитаться без возврата В чужих краях, — так порешил закон, Судом суровым их судьба заклята. Вот первый выезжает на уклон — Из Хлидаренди[136] Гуннар, горд и строен, С секирою в руке; за ним вдогон Второй на красно-гнедом — ладно скроен, Красив, и меч сверкающий при нем,— Могучий Кольскегг[137], многославный воин. Так едут братья до реки вдвоем; Помчат их кони врозь от переправы: Поскачет к морю Кольскегг на своем, А Гуннар на своем — навстречу славы, Домой, туда, где каждый шаг опасен, Где смерть близка и недруги лукавы. «Не замечал я прежде, сколь прекрасен Зеленый холм, на нем овец ватага, Как нивы желты, а шиповник красен. Что жизни даст мне бог — приму за благо; Я остаюсь! Прощай же, в добрый час, Мой друг и брат!» — Так повествует сага.
Да! Гуннару страх смерти не указ — Ему ли жить без родины, без чести! Враги жестоки, и на этот раз Его поймали в сети кровомести. О, Гуннар мой, о, мой любимый сказ, Не чудо ли, что там, на прежнем месте, Как островок, на вымершей равнине Цветет зеленый Гуннарсхольм[138] поныне! Там всю долину полая вода Песками покрывает ежегодно, И с грустью видит древних гор гряда, Что дол погиб, что горе безысходно, Что троллей нет, что гномов нет следа, Что люди слабы, что земля бесплодна… Но этот холм цветет, и тучны травы — Здесь Гуннар повернул навстречу славы.

ПРИВЕТ.

Блаженный юг сегодня ветром нежным Над морем веет, волны погоняя туда, Где дом мой, где земля родная, К родимым долам и холмам прибрежным.
О! мой привет приютам безмятежным, Да будет свят покой долин и взгорий; Целуйте, волны, челн рыбачий в море, Прильни, о ветер, к щечкам белоснежным.
И ты, гонец весны, к родным местам Лети, мой пестрокрылый, в поднебесье, На север лето песнями зови;
А если встретишь ангелочка там В шапчонке с кистью, в домотканой пейсе, Пропой, о дрозд, привет моей любви.

КРИСТИАН ЙОУНССОН.

Кристиан Йоунссон (1842–1869). — Родился в семье бедного фермера, был сельскохозяйственным рабочим. Начальное образование получил дома, самостоятельно изучил датский, шведский, английский, немецкий языки и литературы. Стихи поэта обратили на себя внимание, и ему удалось поступить в высшее учебное заведение. Сборники его стихов публиковались в 1872, 1890 и 1911 годах.

КАТАРАКТ[139]. Перевод В. Тихомирова.

[139].
Ни единый цветок-солнцелюб Не проснется у серых скал, Где с уступа летит на уступ Пенный, гневно ревущий вал, Где ты, старче, поешь, гремишь Нескончаемый страшный сказ И утесы дрожат, что камыш На ветру в предвечерних! час.
О героях поёшь ты быль, О делах старопрежних лет, И о том, как свободу повергли в пыль, И о том, как славы померк свет. Но над тобою закат, как встарь, Сквозь облака струит багрец, И радужны струи твои: ты — царь, И радужной иеной горит венец.
Из всех водопадов прекраснейший, ты Непостижимо прекрасный поток! Страшно паденье твое с высоты В пустыне, где скалы, где ты одинок. Все преходяще: радости луч В сердце сменится скорбной мглой,— Лишь ты неизменен, светел, могуч, С высот ниспадая, ревешь над землей.
Вскипает прилив у подводных камней, Вихрь обрывает роз лепестки, Уходит радость летних дождей, Приходит время зимней тоски. Слезы текут, по морщинам струясь, Покоя не ведает человек,— В твоем же потоке струится, смеясь, Жизнь, что не может сгинуть вовек.
Мне бы в пучине твоей уснуть; В час, когда смерть не смогу обороть, Когда проводят в последний путь Мою неживую, недвижную плоть, Когда земля меня залучит И слезы будут в глазах у всех, Пусть надо мной тогда прозвучит Твой безумно-ликующий смех!

СТЕЙНГРИМУР ТОРСТЕЙНССОН. Перевод В. Тихомирова.

Стейнгримур Торстейнссон (1831–1913) — поэт и прозаик. Изучал филологию в Копенгагенском университете. Занимался преподавательской деятельностью. Много переводил. Стихи его печатались сборниками в 1881, 1893, 1910 и 1925 годах.

НАД МОРЕМ.

Глядел я с утеса, где вечен прибой, В сутемные дали, И, в пене вздымаясь, валы подо мной Тяжко вздыхали.
И плакал туман, и отзывно скала Стонала, как море. Немотная мгла берега облегла, Как смерть пли горе.
«Ты, море, вместилище вихрей и гроз, Поешь заунывно, И сердце мое, как прибрежный утес, Стонет отзывно.
Мой дух изнемог, слыша голос тоски, Бессильной угрозы; И брызги твои солоны и горьки, Как горькие слезы.
Глаза воспаленны, и сердце горит, Исполнено горем, И сам я готов, как ребенок, Навзрыд плакать над морем».
Но море метнулось к вершине скалы, Забыв о печали, И гневно взревели на воле валы, И мне отвечали:
«Ты, смертный, ничтожен! И в бурю и в штиль Ты — прах перед морем. Что слезы? Как я, ты себя пересиль — И властвуй над горем!»

ПЕСНЬ ЛЕБЕДЯ НАД ВЕРЕСКОВОЙ ПУСТОШЬЮ.

Я охал летним вечером По вересковой пустоши. Мой путь был долог и уныл, Но вдруг прекрасный звук поплыл По вересковой пустоши.
Светились горы вдалеке Над вересковой пустошью. Песнь лебедя, святой хорал — Он для меня в пути звучал Над вересковой пустошью.
Отозвалась моя душа: Над вересковой пустошью Летел вперед я на копе,— Часы летели, как во сне, Как лебеди над вересковой пустошью.

МАТТИАС ЙОХУМССОН.

Маттиас Йохумссон (1835–1920). — Самый выдающийся поэт Исландии второй половины XIX века. Работал в различных жанрах — от псалмов до юмористических стихотворений; писал также драмы. Главное место в его творчестве занимают стихи на исторические темы. Маттиас Йохумссон обогатил исландскую литературу своими переводами Шекспира, байроновского «Манфреда», «Саги о Фритьофе» Э. Тегнера. С 1900 года поэт получал от исландского правительства пенсию за литературную деятельность. Сборник «Стихи» вышел в 1884 году, в 1902–1906 годах были изданы его произведения в пяти томах, в 1915 году — «Избранное».

ЭГГЕРТ ОЛАФССОН[140]. Перевод И. Бочкаревой.

[140].
И на небо мгла, и на море волна, И над фьордом зыбкая муть. Это он, это Эггерт Олафссон Из Скора пускается в путь.
В ту пору старик у моря сидел, В глазах его старых — страх. Он Эггерту Олафссону сказал: «Неладно, глянь, в небесах».
«Не по небу я, по воде плыву,— Ответил ему герой,— Я верую в бога, не в чертовню, И ветер люблю штормовой».
И, прочь уходя от воды, Старик молвил тогда ему: «Ты держишь на юг, но ты придешь К господу самому».
Это он, это Эггерт Олафссон Из Скора пускается в путь. Он сам у руля — заставь-ка его Сдаться и вспять повернуть!
Шторм бушевал, но лодку свою Повел он, неустрашим. Вихрем у борта птицу несло, Что из Скора летела за ним.
Его молодая жена сидит, Она смертельно бледна: «Господи боже, до самых небес Эта крутая волна!»
«Зарифить парус!» — крикнул герой. Но Рок проворней людей: Волна над скамьями нависла — и вмиг Смыла людей со скамей.
Это он, это Эггерт Олафссон! В дикий ревущий вал, В Брейдафьорд навсегда погрузился он И жену в объятьях держал.
«Это он, это Эггерт Олафссон,— Вскричал дух нашей страны,— Эггерт достойней скорби моей, Чем другие мои сыны».
Если на небе мгла, и на море волна, И над фьордом тьма — до сих пор Горестный плач раздается здесь, У холодной пристани Скор.

ГИМН ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ ИСЛАНДИИ[141]. Перевод В. Тихомирова.

[141].
О бог земли, земли господь! — Мы имя святое, святое поем. Вкруг солнца горят легионы веков В ореоле небесном твоем. И день для тебя — будто тысяча лет, И тысяча лет — будто день, И вечность — в холодной росе первоцвет — Перед богом ничтожная тень. Исландии тысяча лет! — Но и вечность — в холодной росе первоцвет — Перед богом ничтожная тень.
Помилуй, боже, и прими Как жертву молитву, молитву сердец, Тобою горящих века и века, Наш господь, наш отец и творец. Тебя славословим мы тысячу лет, Ибо ты сохранил нас в веках, Тебя славословим и чтим твой завет, Ибо жизнь наша в божьих руках. Исландии тысяча лет! — Но и это всего лишь холодный рассвет, Первый солнечный луч в облаках.
О бог земли, земли господь! — Мы тленны и слабы, как слабы цветы, Мы вянем, утратив твой дух и твой свет, Нас от тленья спасаешь лишь ты. О! пошли нам поутру живительный свет, В полдень — силы, чтоб жить и цвести, А под вечер — твой мир, и любовь, и привет, Да поправятся наши пути! Исландии тысяча лет! — Осуши наши слезы, пошли нам расцвет, Укажи в царство божье пути.

ТОРСТЕЙДН ЭРЛИНГССОН. Перевод В. Тихомирова.

Торстейдн Эрлингссон (1858–1914). — Поэт, журналист. Его перу принадлежат стихи бунтарско-сатирического содержания, в которых поэт выступает против церкви и власти денег; писал также лирические стихи. В последние годы жизни получал от правительства пенсию за литературную деятельность. В 1897 году вышел его сборник стихов «Шипы».

НАСЛЕДСТВО.

Народ ваш и вправду безжалостно тверд, И каждый воитель, наверное, горд, Влача за собою из битвы Того, кто ослаб, защищая свой дом, Кто жил на свободе, а тут стал рабом, Добычей военной ловитвы.
Сияньем побед озарен ваш чертог, И пленник в оковах, ступив на порог, Падет на колени, — и пенный Сладимей вам кубок, чем горше ему, И ярче ваш праздник, чем глубже во тьму Душой погружается пленный.
Но кровь, что кипит в непокорных сердцах Народа, влачащего рабство в цепях, Кричит об отмщении скором. Вас память осудит, — взгляните, вокруг Пустыня, разруха — дела ваших рук,— И слава затмится позором.
Оковы и цепи раба не согнут, Пускай высекает безжалостный кнут Горячую кровь, — этим средством Его не удастся смирить никогда, А ваши потомки сгорят со стыда, Владея позорным наследством.

ДОГОВОР.

О, если не страшат тебя Ни дьявол, ни смерть, Когда трещит по швам сама Небесная твердь, Когда вскипает целый мир Смертельной борьбой,— Я буду эту песню петь Вместе с тобой.
И если ты клянешь в оковах Деспота гнет, Когда ему толпа трусливо Славу поет, Когда любовь он попирает Тяжкой стопой,— Проклятье деспоту! — скажу я Вместе с тобой.
И если славишь ты того, Кто в недрах темниц Смеется, перед палачом Не падает ниц, Кто и на казнь, в последний путь, Идет, как на бой,— Героя буду славить я Вместе с тобой.
И если жаждешь ты познать Все тайны миров И превзойти букварь природы С самых азов, Чтоб самому сыскать ответ К загадке любой,— Я прочитаю эту книгу Вместе с тобой.
И если ты решишься в бурю Вывести челн, Хоть и не знаешь, что найдешь Средь пагубных волн, И не страшат тебя ни камни, Ни волнобой,— Высокий парус подниму Я вместе с тобой.
И если ночь тебя настигнет В бурной дали, Когда не видно ни челна, Ни волн, ни земли И ты в кромешной тьме один, Глухой и слепой,— К тебе на помощь я приду, Я буду с тобой!